«Даже и не знаю, какой форум для этого подойдет», — ответил Гриффин. Меньше всего ему хотелось устраивать телефонную конференцию, которая только подтвердила бы худшие опасения рынка. Bear Stearns, и Lehman Brothers проводили такие конференции, но много ли пользы они им принесли?

Форис вспомнил, что Citadel выпустил облигации с пятилетним сроком обращения. Компания могла бы организовать телефонную конференцию для держателей облигаций. Это не должно было дать повод для паники или вызвать подозрений.

Мало того, проведение конференции в таком формате придаст дополнительный вес заявлениям, которые на ней прозвучат. Ведь если Гриффин попытается обмануть держателей облигаций, то он будет иметь дело с регуляторами. Поэтому заверения Гриффина будут убедительны.

«А это неплохая идея», — признал Гриффин. Он повесил трубку и вызвал к себе заместителей34.

Утром в половине одиннадцатого утра круг доверенных лиц Гриффина собрался возле электронной доски. Кто-то набросал на ней несколько тезисов, которые должны были изложить представители Citadel. Гриффин пожелал, чтобы большую часть конференции говорил Джеральд Бисон, главный операционный директор, на которого был возложен огромный объем ответственности. На доске была сделана еще одна пометка: «Говори медленно».

«Сколько телефонных линий у нас будет?» — спросил кто-то. Когда крупные компании вроде «Кока-Колы» проводят квартальные конференции со своими инвесторами, они обычно заказывают около 250 линий. Однако облигациями Citadel владела лишь небольшая группа.

«Пятьсот», — осмелился предположить кто-то из присутствующих.

«Тысяча», — возразил Бисон.

Конференция была назначена на 15:30, однако начать ее вовремя не было ни малейшей возможности. Тысячи абонентов пытались дозвониться — трейдеры, инвесторы, финансовые журналисты. Это была кульминация дежурства у постели Citadel, самой крупной финансовой драмы после краха Lehman Brothers. В нескольких торговых залах Уолл-стрит конференцию транслировали по громкоговорителю. Она открылась с опозданием на 25 минут, поскольку организаторам пришлось заказывать дополнительные линии. Тем, кто пытался дозвониться, приходилось слушать грохочущую музыку в стиле техно.

Наконец, Бисон начал свое выступление. Да, это правда, что стоимость двух флагманских хедж-фондов Citadel упала на 35 %.

Однако до проблем с ликвидностью компании еще далеко. С финансированием у нее все в порядке. Она еще не освоила кредитную линию на 8 миллиардов долларов. Поэтому для банкротства нет никаких предпосылок. Адам Купер, главный консультант Citadel, держал перед Бисоном табличку, напоминая, чтобы он говорил медленнее. «Неурядицы — это слишком слабое слово для той чудовищной ситуации, за которой мы сейчас наблюдаем», — заявил Бисон, не преминув подчеркнуть, что Citadel выживет, несмотря ни на что. «Мы добьемся процветания в новой финансовой эре», — добавил Гриффин, стараясь говорить как можно более уверенным тоном. Через 12 минут конференция была завершена.

Гриффин оторвался от телефона и отправился в здание муниципалитета на встречу со своими сотрудниками. Бисон весь оставшийся день отвечал на звонки репортеров. Он пытался донести до них одну и ту же мысль. Благодаря своей активной политике Citadel смог увеличить объем денежных средств. Все его кредитные линии были обеспечены. И хотя правительство, спасая Morgan Stanley и Goldman Sachs, оставило хедж-фонды один на один с кризисом, банкротство Citadel совершенно исключено.

На следующей неделе автомобиль CNBC покинул свой дежурный пост за воротами здания Citadel Center. Пожар был потушен — по крайней мере до поры до времени35.

В ТЕЧЕНИЕ ПОСЛЕДУЮЩИХ НЕДЕЛЬ CITADEL ПРОДОЛЖИЛ терпеть убытки. К концу года два его флагманских фонда пережили катастрофическое падение: их стоимость упала на 55 %. За 9 миллиардов долларов, которые испарились за считанные дни, можно было купить две таких компании, как Long-Term Capital. И хотя никто в этом не признался, унижение, которому подвергся Citadel, могло служить наглядной иллюстрацией того, как работает весь финансовый сектор. Инвесторы, рисковавшие своим капиталом вместе с Гриффином и получавшие прибыли в течение многих лет, теперь несли беспрецедентные убытки. И такой исход был неизбежен. Тем не менее финансовая система не была дестабилизирована и никто не потребовал от налогоплательщиков бросать Citadel спасательный круг. Этот случай показывает, что, когда на рынках царит паника, коммерческим компаниям с высокой долей заемных средств и активами на миллиарды долларов не всегда требуется государственная поддержка. Разумное управление ликвидностью может легко заменить плечо ФРС. Инвестиционные банки, созданные еще в старые добрые времена, выстроили целые замки, используя в качестве фундамента краткосрочные ссуды; когда грянул кризис, все их сооружения рухнули, словно карточные домики. Гриффин, как и все представители хедж-фондов, отличался крайней осторожностью, прибегал к заимствованиям более осмотрительно и в меньшей степени полагался на краткосрочные кредиты. И когда настал момент истины, Citadel смог выжить. Выяснилось, что неожиданная выскочка, подражавшая Goldman, была меньшим злом для финансовой системы, чем сам Goldman, не говоря уж о Bear Stearns или Lehman Brothers.

Опыт Citadel неоценим для всей индустрии хедж-фондов. Еще до краха Lehman в сентябре хедж-фонды чувствовали себя как на минном поле, а после начала паники беды посыпались на них одна за другой. Все их стратегии базировались на коротких продажах, а правительство неожиданно запретило этот вид операций. Они формировали свои портфели на основе заемных средств, и вдруг источники финансирования оказались недоступны, поскольку брокеры не желали делиться своим капиталом. К концу 2008 года большинство фондов потерпели убытки; почти 1500 из них разорились; немало титанов вдруг обнаружили, что их репутация безнадежно испорчена. И все же в самый сложный период хедж-фонды доказали свою состоятельность. В 2008 году индустрия хедж-фондов сократилась в целом на 19 %, в то время как падение индекса S&P 500 превысило этот показатель в два раза. И в отличие от традиционных и инвестиционных банков, ипотечных агентств и прочих организаций, хедж-фонды не переложили свои убытки на плечи налогоплательщиков или общества.

Однако в разгар кризиса этот факт остался почти незамеченным. Когда на рынке хедж-фондов лопнул пузырь, участникам было не до размышлений над стратегическими вопросами. Титаны взлетели так высоко, что все зачарованно следили за их падением. Еще в первой половине 2008 года Фил Фальконе, управляющий фондом Harbinger Capital, отчитался о прибыли в 43 % и вел охоту на New York Times, а в сентябре из-за краха Lehman и запрета ФРС на короткие продажи он потерял за одну неделю более 1 миллиарда долларов. В феврале 2007 года один из «генераторов альфа-прибыли» под названием Fortress был торжественно преобразован в публичную компанию после того, как сколотил целое бумажное богатство на 10,7 миллиарда долларов для своих хозяев, летавших