Госпожа Тё что-то мягко ответила Арае, и мальчик, утирая грязным рукавом глаза, принялся кланяться ей.

Тэцудзи же недоумевал. Как же госпоже Тё удалось сначала призвать к шатру нужного человека, а потом и вовсе раздобыть давно уничтоженный в пожаре портрет? Какой силой обладала эта колдунья, раз могла творить такие удивительные вещи?

Однако как следует поразмыслить над открывшимися странностями Тэцудзи не успел. Он увидел, как по унизанной фонариками верёвке, к одному из шатров, что стояли по правую руку от Тэцудзи, крадётся какой-то дух. Мягкий свет фонариков бликовал на покрывавшей духа чешуе, в когтистых лапках он держал деревянные сандалии на платформе. Похоже, один из беглецов решил отплатить за своих собратьев и что-то попортить в балагане, пока внимание госпожи Тё и Рюити Араки было занято гостями.

Мешать правосудию ёкай Тэцудзи не собирался, и потому отвёл взгляд от духа. Пускай делает, что хочет, это не его дело.

Когда волнение среди зрителей улеглось, госпожа Тё встала со своего дзабутона и принялась оглядывать собравшихся. Все замерли, гадая, кем же окажется третий избранный ею счастливец. Тэцудзи тоже смотрел на ведьму и почему-то не мог отвести глаз от её белого, подсвеченного фонариками силуэта: он казался каким-то нездешним, словно под личиной человеческой женщины на землю спустился могущественный дух…

Взгляд госпожи Тё остановился на ком-то, и Тэцудзи невольно задержал дыхание.

— Уми Хаяси, вы будете третьей. Прошу, окажите мне честь.

Уми

Сказать, что Уми была поражена, когда из уст гадательницы услышала своё имя, значило не передать и малой доли обуревавших её чувств. Откуда эта женщина знала её? Почему из многоликой толпы, так жаждущей попасть на подмостки, выбрала именно ту, которая меньше всего хотела бы привлекать к себе внимание?

Но больше всего Уми тревожило другое. То, что делала эта гадательница: возвращение сбежавшего сына и обретение давно утраченного портрета… Можно ли это счесть за колдовство?

Когда они в сопровождении Рюити Араки ещё только подходили к подмосткам, среди зрителей Уми заметила знакомый колючий взгляд. Хотя на сей раз этот человек не был облачён в форму, Уми узнала в нём господина Ооно. Похоже, тайная полиция всё-таки решила внять предупреждениям дядюшки Окумуры и явиться в балаган.

Ооно и его люди видели ровно то же, что и все остальные, но пока не спешили вмешиваться в происходящее. Должно быть, этого было мало, чтобы поймать колдунью. Значит, и Уми следовало успокоиться. Она была окружена не только тайной полицией, но и братьями клана Аосаки. Рядом с ней стоял Ёсио, позади — двое братьев, которые отправились в балаган вместе с ними. Они не допустят, чтобы что-то случилось.

Но смутное предчувствие надвигающейся беды всё равно не желало отпускать Уми. Сожжение святилищ, поиск Глаза Сэйрю, убийства каннуси и его послушника, смерть дядюшки, проклятая метка на предплечье и пленённые духи… Все следы вели в этот Владыкой проклятый балаган.

Нет, что-то неминуемо должно было произойти…

Взгляды присутствующих буравили спину. Ёсио с тревогой косился, но молчал. Томоко аж приоткрыла рот от изумления. Один Рюити Араки, всё представление простоявший подле Уми, сохранял спокойствие. Неужели, знал, чем всё закончится?

Несмотря на то, что вечер был ясным и ничто не предвещало перемену погоды, над балаганом словно нависла огромная туча. Стало гораздо темнее, чем полагалось в такой час. Уми стало зябко в тонком летнем кимоно. Ладони неприятно вспотели.

— Идите же, — тихонько сказал колдун и улыбнулся. — Госпожа Тё не любит просить дважды.

И от этой улыбки у Уми кругом пошла голова. Вспомнилось вдруг, как заливисто смеялся Дзёя, как улыбался, даже когда они сбегали от ватаги мальчишек, вздумавших дразнить их «женихом и невестой». Но горечью в этой ностальгии отдавало осознание, что именно Рюити Араки мог наслать на неё проклятие…

Будто в ответ на мысли Уми предплечье снова взрезало болью, словно ножом. Уми согнула руку в локте и прижала её к груди — так было чуть легче.

Нет, демоны её раздери, как бы ни был Рюити Араки похож на Дзёю, обдурить себя она не позволит!

Не удостоив колдуна ответом и даже взглядом, на негнущихся от волнения ногах Уми направилась к лесенке, которая вела на подмостки. Краем глаза заметила Ямаду: и когда только успел вернуться? Должно быть, пленные духи уже были на свободе — во всяком случае, Уми очень хотелось на это рассчитывать. По дороге от шатра с жуткими куклами, пока Рюити Араки был слишком занят разглагольствованиями о своём расчудесном балагане, она рассказала Ямаде о просьбе странной говорящей обезьяны, чудом сбежавшей из плена Араки, вызволить оставшихся в клетках ёкай. Монах и раньше не был склонен задавать лишних вопросов. Не стал он понапрасну тратить время и тогда — при первом же удобном случае незаметно отстал от остальных и ушёл.

Теперь же Ямада был бледен, тёмные брови сошлись над переносицей, отчего он стал казаться гораздо старше. Поймав взгляд Уми, монах едва заметно кивнул. Значит, всё получилось. Жаль, она не может сейчас обернуться к Араки и показать ему язык. Уми хотелось стереть наглую усмешку с мучительно красивого лица колдуна, которая — она чувствовала, — всё ещё играла на его губах…

Уми едва удалось сдержать порыв, чтобы не позвать Ямаду с собой на подмостки. Как странно: она знала этого человека всего ничего, но отчего-то доверяла ему, как одному из своих ближайших соратников. Была ли тому причиной объединившая их страшная тайна, за которую уже сложили головы люди — Уми не сомневалась, что каннуси Кодо и послушник Кайри были лишь вершиной погребального кургана, в основании которого покоился Глаз Великого Дракона. Или же дело было в чём-то ином — уж не в запретной ли колдовской силе?

Но Уми быстро преодолела сиюминутную слабость и отвела взгляд от Ямады. Монах всегда был внимателен — мог и почувствовать её смятение. Даже если госпожа Тё замышляет что-то недоброе, навредить Уми на глазах у стольких людей она вряд ли решится. К тому же, тайная полиция здесь, да и Ёсио начеку. Но чем ближе Уми подходила к подмосткам, тем заметнее дрожали руки. Пришлось спрятать их в рукава кимоно, чтобы никто ничего не заметил.

Стоявшая подле лестницы девочка-прислужница помогла подняться по ступенькам, и вот Уми оказалась на сцене. Госпожа Тё сидела на дзабутоне и, не отрываясь, смотрела на неё. Глаза тёмные и цепкие, словно старинный минерал, который впервые за