специалистами по играм с призывными ежами — почти целый день, проведенный рядом с животными, давал им право так себя называть. Хокаге сделал было теневых клонов, чтобы сдерживать контролируемость местного хаоса, но те оказались своевольными и вместо того, чтобы следить, побежали тратить свои деньги. На выпивку, конечно.

— А, Биджу с ними! Пусть валят. Клонам тоже нужен отдых, — проворчал благодушно Хирузен и сам побрел присматривать за детьми.

— Не трогай Биджу… — пробурчал ему в ответ Исобу.

Сенсома же, тем временем, подошел к Орочимару.

Бледный мальчик, уже в таком раннем возрасте имевший несколько змеиные черты, был очень сильно похож на своих родителей. На каждого. Ему было всего три годика, однако, он уже мог немного говорить и, судя по всему, много думать. Вот и застал его Сенсома за задумчивым поглаживанием самого маленького ежика.

— Привет, парень, как жизнь? — улыбнулся перерожденный и присел рядом.

— Хорошо… — тихо ответил мальчик. — Здравствуйте.

В силу возраста, некоторые буквы он выговаривал плохо, а потому больше его слова походили на «холосо» и «здласте», но главное, что Сенсома все понял.

— Весело, — сказал Орочимару, немного подумав. — Но… странно. Очень. Не нужно?

— Может быть «бессмысленно»? — сам не зная, почему, Сенсома сходу понял ход мыслей мальчика, и тут же нахмурился. — А почему?

— Весело — не полезно, — пояснил мальчик. — А полезно — хорошо. Не полезно — плохо. Надо, чтобы было хорошо.

— Мне кажется, ты перебарщиваешь, — на секунду Сенсома забыл, что общается с ребенком. — Полезно, конечно, это хорошо, но если слишком много делать полезно, то тогда может стать плохо.

— Кому? — тут же вскинулся Орочимару.

— Скорее всего — тебе, — честно признался Сенсома. — Ну, я так думаю. Понимаешь, ты будешь делать все полезно, но устанешь, и тогда все будет менее полезно, а сил ты будешь тратить… так, подожди, тебе сколько лет?

Орочимару одарил перерожденного снисходительным взглядом (проще говоря — посмотрел как на дурачка) и показал три пальца.

— Тогда проще, — вздохнул Сенсома. — Никто не может всегда делать полезно, а потому — нужно делать иногда не полезно.

— И тогда будет хорошо?

— И тогда все будет просто… хмф… прекрасно. Ага.

Оставив Орочимару, Сенсома проверил Джирайю и Цунаде. Дети все еще бегали за ежами, как и многие другие, но делали это гораздо менее активнее большинства. Сенсома усмехнулся, и стал собирать их домой.

Собрав, он нашел Соника, лениво переговаривающегося с Озином, сидящим у него на спине.

— Эй, медведееж, сколько еще будет длиться Призыв? — тихо спросил он, чтобы не разбудить детей, успевших заснуть на его руках.

— Еще один остряк-самоучка, — отозвался, как ни странно, Озин. — Ты пришел, чтобы уйти? Знаешь, кхах, это довольно глупая концепция с самого начала.

— Люди часто занимаются подобным, как я вижу, коллега, — философски изрек Соник.

— Даже я, коллега? — удивился Озин.

— Вы — нет, — ответил еж. — Но вас и считают странным, и непонятным уже сами люди.

— Вы правы.

— Что до тебя, иголка-которой-я-пока-не-придумал-прозвища, то мы должны будем уйти… Ну да — где-то через пятнадцать минут.

— Су, — Сенсома вытащил из кармана ежа, мирно спящего там уже час. — Иди, предупреди Хирузена и остальных. Сворачиваемся.

— Ладненько, Сенсома-сан, — ежик смело спрыгнул с руки шиноби на землю и засеменил лапками к веселящемуся Хокаге.

Последние пятнадцать минут Сенсома провел в компании тихо переговаривающихся Озина и Соника, держа на руках Цунаде и Джирайю. Как-то совсем рядом от общей суматохи, но в покое. Странное чувство, особенно для того, кто всегда был центром любой суматохи… Покой.

Как-то сами по себе вспомнились слова Мудреца Шести Путей.

— Путь битвы — не твое предназначение, — охотно повторил слова своего Отца Исобу, догадавшись о мыслях своего джинчурики. — Я бы сказал, что твой путь — путь защитника, но тебе пока некого защищать.

— Пока… — эхом отозвался Сенсома.

— Хочешь весь разговор повторить? — усмехнулся Исобу. — Я-то могу…

— Я просто думаю, что это «пока» настало, — ответил Сенсома. — Может быть не полностью, но теперь… все несколько по-другому, чем тогда — два года назад.

— Может быть да, а может и нет, — Биджу заворочался. — Но ты прав — все изменилось. Что-то сильно, а что-то не очень, но все. Прислушайся к себе — чего ты хочешь? Битв ли, либо таких, как этот, дней? Что тебе по вкусу больше?

— Не, ну ты битвы не трожь, — усмехнулся Сенсома, и в этот же момент время Призыва истекло.

— Епт! — сдавленно выдохнул Озин, упавший на землю. — Коллега, вы же это специально…

— А на этом день ежей закончен, ребятки! — кричал где-то в центре дворика Хирузен. — Давайте-ка все по кроватям — я вижу, как вы засыпаете!

— Вам бы тоже лечь, Хокаге-сама, — строго произнесла молодая няня.

— Лягу-лягу, — отмахнулся Сарутоби, но тут же пригляделся к девушке. — А скажите мне пожалуйста, как вас зовут?

— Каков ухажер — вспомнил об имени только когда рассмотрел вдоль и поперек! — девушка нахмурилась — она явно не боялась «лорда Хокаге». Но потом, все же, немного смягчилась. — Бивако. Меня зовут Бивако. И спасибо вам за сегодня — детям иногда такое нужно…

Сенсома тихо и незаметно поднялся и неспешно пошел в сторону своего дома. Он слегка покачивал детей на руках, создавая легкую тряску, и выпустил побольше чакры — чтобы оградить их от холодного воздуха хотя бы на пару процентов. Рядом шел сонный, но довольный собой Дай.

А Хирузен за спиной заливался соловьем:

— Послушайте, Бивако, день ежей — прекрасный праздник, и я думаю, было бы попросту чудесно его улучшить. Но улучшить такой день может только одно событие, и это — наша с вами свадьба. Что скажете?

— Я вас плохо знаю, — отмахнулась девушка.

— У нас есть целый год, чтобы познакомиться — день ежей же раз в год!

— Я не…

— Красавица, да не стесняйтесь вы так!

— Пошел в жопу!

Миссия Страны Неба

Удивительно, но на следующее за окончанием дня ежей утро, Сенсома чувствовал себя достаточно бодро. Его тренированное тело и в общем крепкий организм шиноби в принципе слабо чувствовали похмелье, но именно в этот раз…

— Это последствия возросшего запаса чакры, — тихо шепнул сонный Исобу.

Уточнять Сенсома не стал, но про себя подумал, что, скорее всего, именно из-за огромного количества чакры Хирузен мог