– Мы с Леной.

Мать скрутила в руках полотенце так, что вспухли вены на руках, и это не ускользнуло от внимания гостьи.

– Хорошо. Иди. Когда мне тебя ждать?

– Я буду в шесть. Это точно.

– На этот раз я в этом не сомневаюсь, – заметила мать и ушла на кухню, резко захлопнув дверь.

– Что это с ней? – удивилась Ленка, когда они спускались вниз.

– Да кто ее знает, – пожала плечами Катерина. – Куда пойдем?

– Не знаю. У тебя есть что-нибудь на кармане?

Но в кармане у Кати было пусто. Остались лишь воспоминания о роскошной вечеринке в доме сводного брата Петра… и о последовавших за этим ужасных событиях.

– Я пустая. И в ближайшее время вряд ли у меня предвидится улучшение на финансовом фронте. Ленке было проще. У нее – богатый ухажер, который щедро ее спонсировал. Как и Катя, Ленка жила с матерью, ее отец был жив-здоров, но имел другую семью. В шестнадцать, по словам подруги, такое тяжело перенести. Катя иногда ей завидовала, хотя даже в свои далеко не зрелые годы понимала, что, в конечном счете, все будет зависеть от нее, а не от родителей.

– Ладно. Сегодня гуляем на мои. – Ленка вытащила из сумочки стольник и помахала им в воздухе.

– Как поживает твой лысый тугой кошелечек? – поддела Катя подругу.

– Уехал в командировку. Очень извинялся, надо сказать.

– А тебе приятно.

– А мне приятно. И видишь, как только у меня появилось время, я сразу же пришла к тебе. Мы можем позволить себе съездить в центр и поглазеть на витрины. Может, когда-нибудь доживем до того дня, когда будем сметать с прилавков все, что понравится.

– Вероятно, – с грустью согласилась Катя, зная, что подруга и так уже обновила и расширила свой гардероб.

Она положила в свою сумочку футляр с очками и сейчас сжимала этот очечник пальцами. Девушка шла неуверенно и все время дотрагивалась до Лениного плеча. Подруга сначала не обращала на это внимания и вдруг спросила:

– Ты чего?

Девушки остановились.

– Да все нормально.

Катя судорожно сжала футляр с очками, и ей даже показалась, что от этого очечник треснул. Надо расслабиться. И успокоиться. Подруги прошли всего несколько десятков метров, а Кате уже казалось, что идут они целый день.

– Ты вспотела. Может, вернемся?

Катерина вытащила из сумки платок и вытерла со лба пот. Она видела лишь очертания предметов и всякий раз опасалась, что споткнется и упадет.

– Нет. Домой возвращаться мы не будем. Незачем. Поехали. Сейчас сядем на автобус, и через двадцать минут доедем до центра.

Сказав это, Катя извлекла из сумочки очки и надела их.

– Ба! – воскликнула Лена. – Какая ты солидная. Просто секретарша толстожопого миллиардера.

– Ты думаешь, мне идет?

– Я бы сказала, что после того, как ты их надела, твои акции резко пошли в гору.

– Здорово! А я почему-то стеснялась.

– Нет, ты что. Тебе идет.

– Спасибо. Ты меня успокоила.

– Что? Немного село зрение?

– Ну как сказать? Все далеко не безнадежно.

– Ладно, очкарик, – Ленка, шутя, ущипнула подругу. – Пошли. И никаких автобусов. Такси, только такси.

У Кати отлегло от сердца. Подруга восприняла перемену в ее облике достаточно просто, в то время как сама она все еще переживала. Хотя не раз искренне благодарила бога за то, что в результате блужданий в потемках по лесу с ее лицом ничего не случилось. Так, пара царапин от сучков, да и те уже успели зажить. А что касается ног и рук, так и эти травмы уже зажили. В конечном счете, изъяны на теле можно спрятать под одеждой. А вот лицо… Без хорошенького личика никак нельзя.

Девушки дефилировали по Немецкой и ели сладкую вату.

– Куда пойдем?

– А мне все равно, – безразлично говорила Катя всякий раз, когда ее подруга задавала этот вопрос.

А Лена задавала его через каждые пятьдесят метров.

– Может, сядем в парке, просто посидим?

Лена удивилась:

– Да. Ты ведешь себя так, будто у тебя полно свободного времени и завтра тебе не в школу. Мне кажется, ты выздоровела.

– Может быть, – неопределенно пробормотала Катерина.

– Ну, Вербова, ты даешь! Если бы я могла так спокойно рассуждать. С меня мамаша три шкуры снимет за это «может быть».

Вообще Ленка училась немного лучше Катерины, но не настолько, чтобы между ними пролегла интеллектуальная пропасть. Просто Лена получала хорошие отметки по русскому и литературе, а Кате больше удавались точные науки. Расчетливая и способная логически мыслить, девушка обращала на себя внимание многих преподавателей.

Лена ни на уроках алгебры, геометрии и уж тем более физики с химией не выделялась. Но, в общем и целом, в конце полугодия получалось так, что пятерок и четверок у Ленки было больше. Катя это воспринимала спокойно, но уважала способности подруги хорошо писать сочинения и здорово отвечать по географии, литературе и биологии.

– Так я не поняла – ты будешь завтра в школе?

– Да. Надо бы Петра увидеть. Я давно хотела тебя спросить. Как твоя мама относится к тому, что у тебя есть богатый ухажер?

– А как она может относиться, если в доме появились новые плита, стиральная машина и суперпылесос?

Катя вернулась домой ровно в шесть, чем весьма удивила мать.

Вера Сергеевна даже высказалась вслух в том духе, что, может, ее дитя исправляется. «Как говорится, не было бы счастья, да несчастье…» – она даже про себя не договорила эту фразу.

– Ленка Кашина зайдет за мной завтра. Мы идем в школу.

– Она ничего не сказала про твои очки?

– Говорит, что эти стеклышки в тонкой оправе мне даже к лицу. Делают меня солидной.

– Все вы взрослые в одиннадцатом классе. Я рада, что ты сегодня погуляла. Уверена, что и на занятиях у тебя будет все в порядке.

– А что может случиться? Одним-то глазом я уже вижу. Цифирь разгляжу.

– Может, стоило бы еще поберечь глаза?

Катерина не ответила. Она думала о встрече с Петром. Ей было интересно, как он будет оправдываться, что не появлялся у нее целый месяц.

На следующее утро, в понедельник, Лена, как и обещала, зашла за Вербовой. Она была в обтягивающей кофточке, которая подчеркивала ее далеко не детский бюст.

– Хороший цвет. Да и фасончик ничего, – отметила Катя после того, как подруги поздоровались.

– А, китайская дребедень. Мой старый пень считает эту тряпку очень вызывающей.

Накрашенными красным лаком пальчиками она оттянула тоненькую желтую кофточку.