он ничего существенного не добавил. Жертва убита ударом в сердце. Этому удару предшествовали ещё два: один слева — в живот, второй — посередине. ДНК обнаружено в виде слюны. Тут он пояснил, что образец был внушительным. Убийца попросту плюнул на жертву. Это показалось мне странным.

Дальше мы по ехали в хранилище улик.

— Есть уже какие-то мысли по этому делу? — обратился ко мне Алексей. Мы сидели в такси, на заднем сидении. Он — слева, я — справа.

— Да, кое-что есть, — ответила я отрешённо, не отрываясь от созерцания проносящихся за окном машин.

— Поделишься? — я посмотрела на него с неодобрением. — Всё ещё считаешь, что я заберу твоё дело? — взгляд спокойный, уверенный. Я отвернулась снова к окну, отвечая:

— Ну, не просто же так, руководитель управления по расследованию особо важных дел главного следственного управления, сам стал заниматься этим, и поехал в командировку?

— Ты права. Не просто.

— Ну, вот, — я не удостоила его взглядом.

— Только повод не тот, о котором ты думаешь… — ох, любопытство… Как там говорят? …сгубило кошку?

— А какой же? — на этот раз я посмотрела на него, глаза такие серьёзные.

— Увидел твою фамилию. Что ты расследуешь дело… — и замолчал.

— Сомнительный повод, покинуть уютный кабинет и кататься по городам, — он только плечом пожал. — Так зачем тебе это? — серьёзно спросила я.

— Решил, это отличная возможность… — сделал паузу. — Восстановить отношения, потерянные четырнадцать лет назад, — ну, конечно. Восстанавливать он собрался… — усмехнулась я про себя. А вслух сказала:

— Зачем тебе это?

— Тебе не говорили, что манера твоего допроса однообразна? — внимательно глядя на меня, спросил он.

— Манера моего допроса зависит от личности и ответов допрашиваемого, — он несколько минут молча смотрел на меня. Я отвернулась и стала смотреть в окно, поняв, что ответа, видимо, не последует.

В уликах была одежда убитой, окурки, какая-то тряпка в крови. Ножа не было. И тупицу следователя не смутило, что орудие убийства маньяк забрал с собой… Я стала снова злиться.

— Надо это забрать с собой. Если это изучали также, как расследовали дело…

— Заберём, — уверенно проговорил Алексей. И он стал кому-то звонить. Отошёл в сторону. Через несколько минут вернулся, и снова стал звонить. Этот разговор состоялся при мне: — Геннадий Петрович, добрый день. Цветков. Нам нужно оформить изъятие улик. Мы их забираем с собой. Вам на почту сейчас придёт письмо с запросом из управления. На дело и улики. Пожалуйста, согласуйте его, поставьте в копию своё руководство и перешлите… — он быстро пошёл к сотруднику, заведующему уликами. — Старцеву Николаю Ивановичу. Да. Спасибо, — он отключил вызов и повернулся ко мне. — Дело почти в шляпе. Мне нужно будет заехать к нему в отдел, подписать бумаги, что мы забрали дело и можем вылетать в Екатеринбург.

— Отлично.

Он поговорил с сотрудником, заведующим уликами, чтобы тот начал упаковывать всё необходимое. А потом снова стал звонить. Попросил кого-то оформить билеты на самолёт на вечер. Ещё пол часа заняло оформление изъятия улик. По дороге к следователю, я решила освободить себя от участи созерцать его снова.

— Я лучше в кафе тебя подожду, — он посмотрел на меня. С секунду помедлил.

— Хорошо, — согласился с совершенно спокойным взглядом.

Он ушёл оформлять бумаги на дело, а я зашла в кафе рядом. Решила позвонить Максу.

— Привет, — голос уже не такой радостный, как в прошлый раз.

— Привет.

— Снова по делу?

— Нет. Звоню просто поговорить, — я услышала, как он заулыбался. И, словно увидела его улыбку, как наяву.

— Как дела?

— Нормально. Забираем омское дело и двигаемся дальше.

— Ясно. Вы с Главным управлением строите там всех? — я хохотнула. Скорее я…

— Мы — сама любезность, — он тоже засмеялся от моего ответа. — У тебя как дела?

— Работы по самое горло. Как ты уехала, преступность резко возросла, — я стала смеяться. Почему с ним так легко?

— Ну, ты держи оборону! — напыщенно серьёзно сказала я.

— Конечно. Буду в твоё отсутствие главным шерифом.

— Молодец, — мы оба замолчали. А я неожиданно поняла, что моё отношение к нему изменилось.

— Ангелин?

— Да?

— У тебя всё нормально? — как он каждый раз узнаёт, что что-то не так со мной?

— Да. Просто плохо спала.

— Понятно… — он не стал продолжать допытываться. — Ладно. Возвращайся скорее назад. В отделе стало как-то пусто, — я улыбнулась.

— Да. Скоро.

— Хорошо. Пока.

— Пока, — я отключила вызов и задумалась. Что изменилось? Почему Макс стал мне, будто ближе? Внутренний голос напомнил: не забывай о своей цели! Ничто и никто не должен помешать тебе сделать то, чему ты посвятила много лет упорной работы.

Я уже выпила кофе. И заказала перекус. Алексея всё не было. Уже хотела идти за ним, когда он зашёл в кафе.

— Дело забрал. А билетов на самолёт нет. Ближайшие на завтра после обеда, — он приземлился напротив меня, за столик..

— Едем на поезде. Всё равно в ночь, — предложила я. У него брови поднялись.

— Я не знаю сколько на поезде не ездил.

— Будет возможность спуститься на уровень простых сотрудников и прокатиться на поезде.

— Ладно. Возродим и поездки на поезде. Раз в тренде нынче возрождать всё утраченное… — он улыбнулся и стал звонить. Возродитель! Куда деваться?! — зафыркала я про себя. — Карин, оформи нам купе. Да. На ближайший. Спасибо.

— У тебя и помощница есть?

— Конечно.

— И зачем тебе личное участие в этом деле, когда есть куча подчинённых… — сыронизировала я.

— Конечно, ради того, чтобы забрать твои заслуги, — вторил он моей интонации.

Алексей заказал себе поесть, а я — ещё кофе. Минут через десять, после его звонка, ему пришло сообщение, с номером и временем отправления поезда. У нас было время, только, чтобы заехать в отель, и забрать вещи. И мы отправились на поезд.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Сели мы в поезд в начале десятого вечера. В купе оказались вдвоём. Почти сразу легли спать.

Вижу гроб… Чувствую, как ужас подступает к самому горлу. Я знаю, что меня ждёт. Так хочется не видеть этого снова. В гробу Олег. Я знаю, что это он. Но он на себя не похож. Чувствую дрожь, ту же самую, которая пробежала по мне, в тот момент. Вижу отца, который поседел и постарел за считанные дни. И мать, что смотрит невидящим взглядом. Я стою в дверном проёме, они меня не видят. Они запретили мне смотреть. Но я так хотела увидеть… Убедиться, что это Олег…

Папа наклоняется к Олегу и что-то шепчет. И поправляет ворот его рубашки. Мама начинает рыдать. Я чувствую слёзы на своём лице. И слышу