Люсьен схватил ее запястье и под ее изумленным взором осторожно разгибал один за другим все пальцы, пока перед ним не оказалась раскрытая ладонь Арабеллы.

– У тебя ямочки на суставах, – прошептал он.

Она сморщила нос, и Люсьен рассмеялся. От этого густого звука по ее телу прошла дрожь, согревая ее, как будто это она выпила слишком много вина.

Арабелла взглянула на него из-под ресниц. Она не позволяла себе вспоминать эти особенности Люсьена: его смех, его нежность, легкость, с которой он мог вызвать у нее улыбку, его пьянящую чувственность. Ей захотелось провести кончиками пальцев по его щеке, подбородку, груди.

Люсьен посмотрел ей в лицо. Медленно-медленно он поднял ее руку и поцеловал ее в запястье, задержав губы на обнаженной коже.

Все ее ощущения были наполнены им: исходящим от него ароматом корицы, прикосновением щетинистой щеки к ее запястью... Арабелла остановилась за мгновение до того, как ее захлестнул водоворот желания. Она рывком высвободила руку и прижала к себе. В качестве дополнительной меры она заключила сердце в броню воспоминаний о предательстве Люсьена.

– Вам надо отдыхать, ваша светлость. Мои тетушки скоро придут.

В его зеленых глазах что-то промелькнуло и пропало. Люсьен небрежно пожал плечами, и это задело Арабеллу больше, чем могли задеть слова. Он зевнул и удобнее устроился в постели, вяло улыбаясь.

– Ты не можешь все помнить так, как помню я, но это не имеет значения. У нас с тобой будут новые воспоминания. – Его глаза закрылись, и он прошептал: – Прекрасные воспоминания...

Произнеся эту загадочную фразу, несносный герцог Уэксфорд наконец-то крепко уснул.

Арабелла крепко сжала рукоятку вьюшки и потянула. Ржавый металл застонал, как смертельно раненный, но не сдвинулся с места. Арабелла заскрипела зубами от досады.

Она любила Роузмонт, но чтобы содержать его в порядке, требовались титанические усилия. Это был каменный, беспорядочно спланированный дом эпохи Тюдоров. Огромные, но плохо греющие камины, окна со множеством щелей, ржавые дверные петли – лишь малая часть неудобств. Арабелла старалась не думать о капитальном ремонте, который был крайне необходим.

Она поставила одну ногу сбоку от камина, покрепче ухватилась за дверцу и дернула изо всех сил.

Кухарка остановилась на пороге, держа в руках миску сушеных яблок.

– Мисс! Что же вы делаете? Пусть Нед занимается такими вещами.

С разочарованным вздохом Арабелла выпрямилась, одергивая юбки. Она терпеть не могла просить о помощи. Конечно, если бы она приложила чуть больше усилий, вьюшка бы отодвинулась. И Арабелла сделала еще одну попытку.

Вжик! Кусок сажи упал в камин, и в комнате взвилось огромное черное облако. Арабелла споткнулась, отступая назад, кухарка взвизгнула, обе судорожно ловили ртом воздух и махали руками, пытаясь разогнать дым.

– Боже мой, мисс! – сдавленно крикнула кухарка. Она схватила чистую салфетку и набросила на яблоки, потом побежала открывать окно. – Если вы будете продолжать в таком духе, в торт попадет сажа! Что подумает герцог?

Арабелла пыталась ответить, но в нос и горло набилась зола, и она только без конца чихала.

Кухарка фартуком гнала серый дым в окно.

– Спасибо, что пытались помочь, мисс, но я пойду за Недом. До обеда осталось меньше трех часов, и мне нужен огонь.

Арабелла потерла нос.

– Но я могу...

– Только не в те дни, когда мне надо кормить герцога. – Кухарка в последний раз взмахнула фартуком, сдернула свой плащ с крючка рядом с дверью и вышла.

Арабелла встала в дверном проеме. Все еще кашляя, она наблюдала, как кухарка идет через ворота и направляется к конюшням. Вот уже два дня она только и слышала от Неда и кухарки, что «герцог это» да «герцог то». Даже миссис Гинвер, педантичная экономка, гордящаяся тем, что ей не нравился ни один знакомый ей мужчина, неохотно признала, что для герцога он ведет себя весьма прилично.

Арабеллу это раздражало. Со дня своего приезда Люсьен изо всех сил старался очаровать слуг, но Арабеллу не так-то легко одурачить. Она прекрасно знала, кто такой Люсьен Деверо, и герцогский титул ничуть не уменьшал его недостатки.

То, как небрежно он ворвался в ее жизнь и нарушил все ее планы, было характерно для него. И, несмотря на все свои усилия, она не могла не гадать, что означает его таинственная фраза про новые воспоминания, которые у них появятся. Он, должно быть, знает, что в ее жизни ему места нет, независимо оттого, насколько совершенным он предстанет перед другими.

Хотя ей было неприятно признавать это, она понимала, почему слуги так благоговеют перед Люсьеном. Он был слишком красив. К тому же на людей производило впечатление его умение держать себя настолько... по-герцогски. Однако это ему досталось от рождения и вовсе не являлось его личной заслугой.

Люсьен Деверо был обычным человеком, не заслуживающим особого обращения. Арабелла уже видела тщательную подготовку к обеду: на блюде лежало сырое мясо барашка, щедро посыпанное толченой мятой, большая миска сметаны уже была взбита с сахаром в пышную пену для яблочного торта, а другие вкусные блюда находились на разных стадиях готовности. На каждое из них уходило столько же продуктов, сколько тратилось за неделю на каждого жителя Роузмонта.

Арабелла ворчала, видя, что их запасы на зиму сокращаются из-за того, что приходится кормить бесполезного, неблагодарного герцога, но что бы она ни говорила, слуги продолжали действовать так, как будто он осчастливил их своим светлейшим присутствием. Кухарка даже открыла последний мешок лучшего сахара, чтобы испечь торт.

Чтоб он провалился! Если в ближайшее время он не уедет, они вынуждены будут до конца зимы есть сушеные бобы и жидкую похлебку.

Арабелла пристально смотрела на стол и забавлялась, представляя, как наперчит погуще жареного барашка. Соблазн полюбоваться задыхающимся, покрасневшим Люсьеном был слишком велик. Однако от этой выходки больше пострадал бы Роберт, чем Люсьен, потому что ее брат очень любил баранину. Она дернула плечом и отвернулась от стола. В любом случае такая затея была ниже ее достоинства.

По всей видимости, она была обречена страдать до тех пор, пока Люсьен не поправится достаточно, чтобы уехать. Правда, Арабелла немного воспрянула духом с того момента, как вчера утром приехал внушительный, корректный слуга Люсьена.

Не говоря ни слова, Гастингс сумел дать понять, что находит Роузмонт с его дымящим камином в комнате для гостей и сквозняками в холле на верхнем этаже более чем неподходящим местом для своего высокородного хозяина. Судя по страдальческому виду Гастингса, можно было подумать, что Люсьен был выше того, чтобы находиться в таком красивом доме, как Роузмонт.

– Ха! Я могла бы им кое-что порассказать, – бормотала Арабелла. Конечно, в ее рассказах речь шла о молодом безответственном виконте, соблазняющем молодых деревенских девушек, а не о красивом герцоге, родословная и состояние которого поднимали его на недосягаемую высоту и делали выше всяких упреков. Арабеллу это сводило с ума.