почудилось движение, как если бы в глубине дырок шевельнулись два пузатых червя. Теабран заспешил от этого странного субъекта. Всё-таки надо уговорить дядю убрать этих мрачных постовых, которых тот расставил по всему Туренсворду.

Поблуждав по пустым коридорам, король скоро всё же нашёл нужное направление и с облегчением обнаружил себя в искомом тронном зале. Теабран мысленно прочертил сюда маршрут от своих покоев и пообещал никогда его не забыть или, по крайней мере, пройти несколько раз от двери до двери. Меньше всего ему хотелось опозориться, заплутав в коридорах, и опоздать на собственную коронацию.

Корона, бережно натёртая камергером и оставленная на подушке, ждала своего нового обладателя.

«Альмандиновая корона никогда не ранит того, кто достоин», – мать часто повторяла эти слова, словно заклинание, как и то, что у короля Эссегрида были шрамы на лбу, наверняка имеющиеся и у Эдгара, который, судя по портрету, прятал их под волосами.

– Король Жезлов – лживый король, – с презрением шептала она. – Вся его история строится на лжи и лицемерии. И у брата его были шрамы. А у тебя не будет – потому что ты тот, кто достоин этой короны.

Хотелось бы и ему разделять её убеждённость.

Сзади, постукивая дорогими набойками на бархатных туфлях высокопоставленных церковников, подошли. Это был прелат Севера и всюду следовавший за ним бесшумной тенью служка Акке, паренёк не старше пятнадцати, худенький и хорошенький, как девочка, в задачу которого входило по большей части всюду носить за своим преподобным хозяином тяжёлый требник и с рабской покорностью выполнять все его поручения. Позади них, заложив руки за спину и с удивлением озираясь на помпезно нарядные стены, шёл сэр Виллем.

– К церемонии, как мне доложили, уже почти всё готово, – с заискивающей улыбкой произнёс монсеньор Буккапекки, оглядываясь на покрытые разноцветными солнечными бликами витражей стены. Маленькие рыбьи глазки скользнули по выложенной самоцветами карте Ангенора за троном и сузились. Язык по-змеиному лизнул сухие губы. – Ближе к церемонии привезут вина из Шеноя, а к пиру повара, которых нам предоставит сам кардинал, забьют нескольких самых крупных быков.

– Преподобный монсеньор, а вы уверены, что это так уж необходимо? – усомнился в правильности подбора блюд для праздничного меню сэр Виллем. – Моя дорогая супруга говорит, что к быкам в Ангеноре не относятся как к пище. Всё же это боевые животные, а не еда.

– Ох, тавромахия! – возвёл глаза к сводчатому потолку отец Симоне. – Развлечение пещерных людей. С началом новой эпохи ей в королевстве будет не место. Старые короли застряли во мраке, а новый приведёт Ангенор к просвещению.

– Поедая священных животных?

Прелат обернулся к королю:

– Ваше величество, вы ведь уже приняли решение относительно этого обряда? Я помню нашу с вами беседу накануне.

– Я ещё не решил, – ответил Теабран, тронув подлокотник трона. – Решу после коронации. Это не к спеху.

– Но как же, ваше величество? – оскорбился прелат, отступив назад и едва не сшибив своего безропотного служку. – Тавромахия – пережиток прошлого, который требует внимания короля, причём незамедлительно!

– Возможно, вы и правы, а возможно, и нет, – аккуратно заметил советник.

– Возможно? – серое лицо святого отца вытянулось. – Простите, но…

– Я лишь прошу вас проявить тактичность в этом вопросе, ваше величество, – деликатно воззвал к совести короля сэр Виллем. – Ангенор и тавромахия веками были неделимы. Поспешное решение может привести к бунту, особенно среди крестьян. Всё же обряд был у их детей единственным шансом получить привилегии и лучшую жизнь.

– Или умереть на потеху толпе, которая не умеет даже считать, – резко оборвал рассуждения конкурента Буккапекки. – Тем более с годами тех, кто хочет быть проткнутым рогами, становится всё меньше.

– Как и становится больше тех, кто поступает в армию церкви. Велика ли разница?

– Конечно же, велика, – задрожал в праведном негодовании прелат. – Конечно же, велика! Армия церкви священна и не может сравниваться с дикарями– язычниками на быках! Огненосцев благословил сам кардинал, их ведёт Бог!..

– Я лишь прошу ваше величество об аккуратности, она никогда не бывает ни к месту, иначе то, что произошло на прошлой неделе, покажется нам небольшой дракой на рынке.

– А что произошло? – спросил король. Его рука нерешительно застыла над алым зубцом.

– Не берите в голову, ваше величество, – поспешил отмахнуться отец Симоне. – Мелочь. Не стоит вашего внимания.

– Отчего же?

– Огненосцы по просьбе вашей матери и бабушки убрали с площади Агерат алтарь, – пояснил сэр Виллем, проигнорировав немой призыв священнослужителя заткнуться. – Горожане, которые пришли почтить своих богов, устроили потасовку, которая очень быстро обернулась пятью жертвами среди мирян.

– И мне не доложили?! – вспыхнул негодованием король, воззрясь на отца Симоне.

– Ваше величество, – прелат бесцеремонно оттеснил советника, что ему весьма спокойно дали сделать. – Это был всего лишь мелкий бунт, который длился меньше десяти минут. Ингемар всё решил.

– Ингемар – лишь глава одного из отрядов Огненосцев, а не судья.

– Зачинщики уже наказаны. Леди Улисса обо всём распорядилась, – серое прелатское лицо снова озарила ласковая улыбка угодника. – Конфликт исчерпан. Не всё ли равно?

– Тогда, может быть, мне следует уступить ей своё место во время коронации? Нет, мне не всё равно.

Прелат на секунду замялся, поняв, что сболтнул лишнее. Повисла неловкая пауза. Огромные, как плошки, глаза служки испуганно уставились на хозяина. Голова его невольно втянулась в плечи, будто гнев Буккапекки, очевидный для всех присутствующих, угрожал лично ему.

– Вы правы, – прелат склонил перед королём голову. – Этого больше не повторится.

– Очень хочется верить, – Теабран сел на трон. – Я надеюсь, сэр Виллем, за то время, что я живу в Туренсворде, в городе не произошло больше ничего, о чём мне не посчитали нужным сообщить?

– Насколько мне известно, нет, – уверил короля советник. – Но всё же я посмею напомнить вашему величеству, что вас воспитывал как ныне покойный предшественник нынешнего прелата, так и архонт Холодных островов, а потому, по моему личному мнению, вам следует проявлять деликатность по отношению к верящим в богов Норинат, иначе вы начнёте своё правление с религиозной войны.

– Её светлость Петра другого мнения, – рыбьи глаза священника вылупились на графа.

– Не сомневаюсь. Но на её месте я бы подумал не о своём желании скорее самоутвердиться на троне, а о том, что едва ли будет разумно для этой цели распорядиться уничтожить алтарь, украсив его золотыми элементами собственные покои, и надеяться на понимание со стороны тех, кто ещё вчера совершал на нём свои подношения богам, – не сдавался сэр Виллем. – Вот скажите мне, какая была необходимость солдатам Озёрного замка убивать архонта?

– Это было необходимо, – ощетинился прелат. – Города противника нужно покорять, а не носиться с ним как с писаной торбой.

– Покорять нужно, никто не спорит, но зачем глумиться над трупами, отец Симоне? Насколько было необходимо вместе с Огненосцами тащить по городу тело старика и вешать за ноги с моста королевы Сегюр? А забираться по лестницам на статуи и мочиться оттуда на алтарь? А что солдаты сделали с Полудницами, вы слышали? Отловили, кого смогли, и заперли в Ласской башне. Там же заперли и женщин из разорённых днём позже Миртовых домов и теперь творят с ними не пойми что. Вы слышите их крики? Вы вообще хоть иногда выходите во двор?

– Неуместно, советник, называть потаскух женщинами, – не шевеля губами, прошипел прелат.

– Не будем придираться к терминологии, монсеньор. Факт состоит в том, что в башне остаются запертыми десятки женщин, – подчеркнул сэр Виллем с заметным нажимом, – с которыми солдаты обращаются так, что уже трудно разобрать, кто Полудница, а кто проститутка. И всех насилуют во имя Бога! И мы зовём себя цивилизованными людьми, ваше величество? Тогда кто же в таком случае вандалы?

– Уж лучше так, чем оставить Паденброг в руинах, – возмущение советника не возымело на священника никакого действия. – То, что этого не произошло, заслуга исключительно нового короля, а что до бренной оболочки представительниц лживого культа… Что есть их страдания по сравнению с той