Минут десять они ели молча, зачерпывая ложками из разных банок. Потом Пират перелил самогон из банки в две пластиковые бутылки. Одну взял себе, вторую отдал Рэбу. Протянул ему с десяток споранов.

– Это твое. Разбавляй так: один споран на пол-литра смеси из десятой доли спирта. Понял?

– Понял, не дурак. На полторашку – три спорана, и настой должен быть десятиградусным.

– Да, это моя любимая пропорция.

– Скажи, Пират, а ты всегда один бродишь? – Рэб только сейчас подумал об этой странности.

– Теперь всегда. Мне с моим даром так проще. Осторожность и наблюдательность. В группе всегда найдется какой-нибудь идиот, который привлечет внимание мутантов или внешников или проболтается о хорошем походе. Я привык быть один. Высоко сижу – далеко гляжу.

– Зачем я тебе? Я же новичок, обязательно проколюсь, как с отрядом Мотора получилось.

– Не обольщайся: наш союз временный. Из-за постоянной опасности народ стал суеверным, оброс приметами. Одна из главных примет – навлечь на себя беду, бросив новичка. Помутызгаюсь с тобой немного, да разбежимся. Не обессудь.

– Да брось, я у тебя в долгу. Так бы и окочурился на том трупе в сидячем положении.

– Да уж, мыслитель из тебя знатный был!

– Куда ты идешь? В смысле, мы?

– Волка ноги кормят. Вот смотри… – Пират вынул из кармана лист бумаги, отпечатанный на цветном принтере. – Это карта окрестностей. Двенадцать многоугольников-кластеров. Мы – здесь, на зеленом. В углу – коэффициент перезагрузки, видишь? За базу взято десять дней от загрузки к загрузке, они равны единице. Мы на коэффициенте, ноль – тридцать четыре. То есть примерно каждые трое с половиной суток кластер перезагружается. Это очень быстрый кластер. А вот здесь – серый городской кластер, у него коэффициент «шесть»; это два месяца между перезагрузками. Мой любимый кластер. Мутации медленные, два дня живу там, как белый человек, как в старом времени, а потом отстреливаю пару-тройку крепких тварей, а то и больше, потрошу их – и назад.

– Мы туда идем?

– Туда. У нас осталось восемь часов. Поторапливаться надо. – Пират свернул карту, убрал её за пазуху и решительно встал.

Рэб тоже встал, хотя ему показалось, что в живот поместилось бы еще немного пищи. Он остро нуждался в опытном напарнике и готов был терпеть и не такие лишения ради приобретения ценного опыта.

На выходе из дома Пират замер. Покрутил головой в разные стороны. Удовлетворенный осмотром, вышел наружу и направился в сторону сараев.

– Пират, у меня из оружия только крест. Может, я сгоняю, колун возьму?

– Он тяжеленный. Надорвешься тащить его, да и не Геракл ты, чтобы махать им. Добивать им – самое то, но в бою он будет тебя тормозить. Мое правило: опасности по дороге лучше избегать.

– У тебя винтовка.

– И у тебя будет обязательно, но потом, как в город доберемся. Пока доверься мне.

– Хорошо, – согласился Рэб. – Все равно больше некому.

За сараями находилась невысокая дамба, которой запруживали вешние воды. Берега ее заросли кустарником. Пират уверенно нырнул в проход между кустами, как будто знал дорогу. Рэб держался рядом и все время оглядывался назад. Ему казалось, что за ними обязательно увяжется какая-нибудь тварь. Пират был внешне спокоен. Если он и волновался, то не подавал виду.

Время от времени опытный спутник Рэба замирал, особенно перед открытыми пространствами, и смотрел вперед и по сторонам. Рэб тоже пытался услышать или увидеть что-нибудь подозрительное, но ему либо все казалось подозрительным, либо ничего.

Они миновали небольшую деревушку, обойдя ее верхами. Пират прибавил шагу и шепнул, что в этом месте задерживаться не стоит. Мол, здешний председатель колхоза в одиночку умял всех жителей и теперь рыщет по окрестностям в поисках новой еды. Рэб так и не понял, насколько серьезен был его спутник.

– А коров и свиней тоже он подъел? – спросил Рэб.

– Их здесь не было, это же плодопитомник. Вон, сады в низине.

Рэбу представился мутировавший председатель колхоза – обязательно с животом, горькими слезами умывающийся, но лопающий яблоки и груши от безысходности.

Отойдя от колхоза на пять километров, Пират облегченно вздохнул.

– Не люблю это место.

– А что если обойти его большим крюком?

– Пробовал, но там еще хуже. Справа – трасса, там внешники катаются, слева – река широкая, и там столько прикормленной гадости бегает, что лучше одного председателя миновать, чем сотню голодных тварей.

– Пират, а можно спросить тебя, как у бывалого? Есть теория происхождения Улья?

– Есть, полно всяких. Каждый фантазирует в меру своих умственных способностей. Кто-то думает, что это кара Божья…, – Пират многозначительно посмотрел в глаза Рэбу. – Кто-то считает, что Улей сварен из кусков аномальных зон, существующих на планете. Кто-то считает Улей делом рук инопланетян или самих землян, но из далекого будущего.

– А ты сам за какую теорию?

– Ты читал «Град обреченный» Стругацких?

– Нет, я вообще, не питаю слабости к чтению.

– А я питаю. Так вот, там тоже было общество, непонятно каким образом собравшееся в непонятном месте. Они называли это Эксперимент. Пытались приспособиться, работали, устраивали революции и все такое, и все время задавались вопросом, а с какого перепугу они здесь, и что это вообще такое. И вот я дочитал до конца эту книгу.

– И?

– И так ни хрена не понял, где они оказались и кто проводил этот Эксперимент. Так и с Ульем я считаю. Мы никогда не узнаем, кто его устроил для нас: инопланетяне, Господь или славные потомки. Так и похрен, на самом деле. Я заметил, что в Улье дольше живет тот, кто меньше задает вопросов, не касающихся собственно выживания. Мой тебе совет: не держи в голове ненужную информацию, не помогающую выжить. Послушаешься – мы с тобой еще не раз встретимся, а нет… – Пират замер на полуслове, остановился и уставился в одну сторону.

Рэб пригнулся к земле, поняв, что опытный товарищ что-то увидел. Он попытался разглядеть что-нибудь в той стороне, куда смотрел Пират, но ничего, кроме редких кустов и лесополосы, разделяющей поля, не увидел.

– Засада, – шепнул Пират.

– Где?

– Справа, вон там, в прогале между деревьями, где дорога проходит, мужики с оружием сидят.

– На кого охотятся?

– Хрен его знает, но проверять не хочется. Хорошие люди на такой дороге не ищут наживы, только уголовники.

– И здесь в тюрьмы сажают?

– Ну, бывает, конечно, и здесь сажают, но эти, в основном, в том мире по тюрьмам сидели. Мы их мурами называем. Самый поганый слой в Улье, ненавижу их больше мутантов.

– Беспредельничают?