так и не дали. Но у нее аллергия на свет. Работать, разумеется, она не может, так что я кормилица в семье.

— Почему не дали?

— Смешно, но в России такая болезнь не зарегистрирована, а по анализам у нее обычная аллергия. Ей выписали Зиртек и отпустили домой.

— Очень странно, — говорит он, а я плечами пожимаю. Антон урод, что упомянул это. — Антона я уволю, чтобы ты знала.

— Так он не у вас работает.

— Директор «Альтаира» послушается, если хочет еще работать с нами. Или ты хочешь пожалеть его?

Наверное, не упомяни он маму, пожалела бы…

— Не-а. Чем он дальше от меня, тем лучше.

— Хорошо. Приехали, — вижу несколько странных машин возле студии. Они уже выносят инструменты. Странно как-то. Не знала, что у нас ремонт.

— Спасибо, что подвезли и … — поворачиваю голову, смотря в серьезное лицо Распутина. — За все спасибо.

— Пожалуйста. Иди уже. У тебя вроде тренировка в семь начинается.

— Ага, — мне становится неудобно перед ним, и я говорю… — Может вы посмотреть хотите?

— На что?

— Ну… Какие элементы я умею делать…

Он откашливается, оттягивает галстук.

— Не стоит, Мария Викторовна. Да и у меня очень хорошее воображение.

— Я ради приличия предложила.

— Я понял, — кивает он, и я наконец покидаю машину, полную не только его терпких мужских запахов, но и его острой, режущей по нервам энергетики.

Глава 14

— Это что за мужик? — спрашивает Эля. Мы с ней давно знакомы, вместе занимаемся. Она недавно развелась и уже подыскивает нового мужа. — Твой?

Мой ли… Да нет. Вряд ли такой как Распутин готов принадлежать хоть кому-то.

— Мой начальник. Подвез меня, — пожимаю плечами. Машу в сторону машины и захожу внутрь. Даже жалко, что он отказался посмотреть.

Я бы показала, что есть такие виды деятельности, где моя природная неуклюжесть и неудачливость отходят на второй план.

Внутри ремонт полным ходом, так что мы с девчонками переходим в другой зал. Разминаемся, растягиваемся.

— А он женат? — врывается в сознание голос Эли, я головой качаю.

— У него есть любовница.

— Красивая? Они давно вместе?

— А что? Хочешь ее место занять?

— Ну а что? Мужик он видный, с деньгами, да и я одна. Поможешь?

— Как? — отрываюсь от отжиманий.

— Ну ты же можешь сказать, где он обедает, бывает.

— Ну в теории, конечно, могу. Но, по-моему, это нарушение профессиональной этики, Эль. Так что как-нибудь сама.

— Господи, Котова, какая ты зануда. Поэтому и мужика у тебя нет.

— А ты очевидно не зануда, поэтому второй раз с мужиком разводишься.

Она дует губы, но тут же смеется.

— Ладно, извини. А может ты его для себя хочешь?

— Да ты что? Куда мне до него. Максимум, на что я могу рассчитывать — это перепих в обеденное время на рабочем столе, а меня, знаешь ли, такой вариант не сильно устроит.

— Ну да, ты у нас дама с запросами. Ну слушай, а позови его на конкурс. Пусть посмотрит, как я выступаю, может, там я его и подловлю. Тем более конкурс будет в отеле, — она играет бровями, а я мне смешно даже. Ну позвать-то можно, только вряд ли он придет.

— Сомневаюсь, что ему такое интересно, но я позову. Чего не сделаешь ради подруги.

— Сучка. Но он правда хорош, согласись?

— Ты давай уже на шест прыгай, а не о членах мечтай, — смеюсь я с нее. Ну а что ей сказать. Что она права и мой босс действительно хорош? Более того, еще и рыцарь, доспехи с которого порой очень хочется снять. Что все мои планки приличия совершенно срывает, когда я его вижу?

Весь вечер и половину следующего дня я занимаюсь тремя вещами. Перво-наперво вертолет. Я переделываю план, рисунок, чертеж. Закончив, выбираю новые рубашки для босса и думаю, как позвать его на конкурс.

А главное, хочу ли я, чтобы он там был. Смотрел на меня. На Элю.

На меня. И снова на меня.

Я никогда не танцевала для кого-то. Мне нравился сам процесс, но вчера, только представив, что Распутин будет смотреть, скользить по телу взглядом, в душе появилось волнение, а в груди разлилось горячее тепло.

Преподаватель даже сказала, что впервые увидела в моих движениях страсть.

Надо же. Страсть.

Так может, если он придет, у меня появится эта самая страсть, и я наконец займу призовое место? Очень хочется.

* * *

— Это что? — запинается Распутин об пакеты, которые принес курьер, пока он уезжал по делам.

— Это новые рубашки. Вчера ваши так и потерялись, я подумала, что вам нужны новые.

— Они не белые. Я ношу только белые.

— Знаю, — вздыхаю. О чем я только думала? О том, как они будут смотреться на торсе босса, и как он устроит для меня личное дефиле? — Но мне захотелось. Примирите? Вдруг вам понравится?

— Ты переделала план? — спрашивает он, но, что удивительно, пакеты берет и идет к себе. Я тут же в припрыжку за ним. Хватаю папку. В кабинете достаю листы, пока он разворачивает одну из рубашек и осматривает ткань. Блин, ну померь. Хотя можешь и так оставаться. Потому что смотреть на тебя одно удовольствие.

— Померьте.

Он поднимает глаза, снимает рубашку и меряет новую. А у меня такое удовольствие по телу разливается, словно только что тренировка закончилась, и можно сделать глоток воды.

Черт, как ему идет этот цвет. Я так и знала!

— Хорошо, мне кажется. Вам идет.

— Вроде ничего. Главное, чтобы ты меня как клоуна не вырядила.

— Я бы не посмела. Посмотрите?

— Да, — подходит он ближе, а я втягиваю аромат его геля для душа, парфюма, сигарет и черного чая. Убойное сочетание. Стреляет прямо в мозг, стекает к животу. — Уже лучше. Но хвост переделай. И винт не такой огромный, иначе вертолет будет заносить. Ты словно вертолетов никогда не видела.

— Вы же меня в цех не пускаете?

— Чтобы у меня там производство встало? Сиди тут, хоть не убьешься.

Я молча собираю папку. Обида жжет горло.

— Бывший не звонил? Не беспокоил?

— А! Я вообще про него забыла! Он хоть жив?

— Жив. В больнице. Думаю, больше не тронет.

— Вы и правда его уволили?

— Конечно. Я слов на ветер не бросаю. Ты рубашки как купила.

— Через интернет. Сайт дать?

— За чей счет?

— За свой счет, конечно. По моей же вине вы те потеряли.

— Чек скинь в бухгалтерию, тебе начислят.

— Не надо, я же сказала. Мне не трудно и вам идет. Мне хотелось что-то сделать для вас, как вы вчера