— Нет, любой филолог сразу заметит сходство наших работ, и либо меня обвинят в плагиате, либо тебя. Тем более я вообще не хочу шумихи. Но мне нравится писать, я не хочу от этого отказываться.

— Ты что такое предлагаешь мне? Я устал быть вором! — недоумевающе воскликнул Марк.

— Ты им и не был, ты был хорошим отцом и другом, который дал возможность мои произведениям жить в сердцах людей, — спокойно ответил Мальковский.

В комнате наступила тишина. Они сидели в гостиной Дональда и пили чай со свежими булочками, только что купленными в пекарне миссис Бэрлингем. Кларинда наблюдала за происходящим со стороны, молча, как и подобает женщине. Она не норовилась вступить в диалог, не высказывала своё мнение, но лишь спокойно наблюдала за происходящим, попивая вкусный чай — зелёный, её любимый. Она чувствовала, что муж пойдёт на попятную, и была с ним согласна. Никто не знал Дональда лучше Марка и Кларинды. Никто не мог его понять лучше, чем они. Женщина с любовью смотрела на мужа. Когда накануне Николсон показал жене плёнку, снятую журналистами, она рассказала о том, что давно знала, кто был их тайным благодетелем, поэтому каждое утро ещё засветло отправляла к дому Дональда мисс Крауберг с корзинкой в руках. Марку, разумеется, она этого не рассказывала, но муж не слишком удивился, когда жена призналась, что давно уже обо всём догадалась. Он всегда ценил в ней проницательность, не раз полагаясь на её интуицию, и никогда не жалел об этом. Поэтому и сейчас Николсон посмотрел на жену и выжидающе спросил:

— А что ты думаешь об этом, дорогая? Как нам лучше поступить? Знаешь, Дональд, — обратился он вновь к другу, — Моя дорогая жена всегда знала, кто именно писал за меня.

Мальковский кивнул, ничего не ответив, и посмотрел Кларинду. Да, он чувствовал, что Кларинда видит то, чего не видят другие. Он очень подробно раскрыл её характер и душу в последнем романе, и понимал, что его анонимность рассеется в пыль в глазах мудрой женщины.

— Я понимаю тебя, муж мой, — проговорила Кларинда, поставив на стол чашку и выпрямившись, так что её длинные волосы коснулись поясницы, — но и Дональда понимаю. Дональд не хочет известности, это действительно тяжкое бремя, ты и сам знаешь. Но он хочет писать. Ведь его книги дарят людям любовь. У меня есть к вам деловое предложение. Станьте партнёрами. У Дональда будет своя типография, а если он так уж не хочет шумихи и славы, — перевела она взгляд на мужа, — а ты публикуй также его произведения, а печатать их сможешь у друга, так у него будет постоянная прибыль от больших тиражей. Но вы можете создать не просто типографию, а целое издательство. Дональд сможет не только сам писать чудесные книги, но и помогать начинающим авторам встать на ноги. Ты сможешь быть прекрасным редактором, — подмигнула она Мальковскому. — А назвать издательство можно «M&N. Место, где рождаются книги».

— А что, отличное название, — улыбнувшись, поддержал Дональд Кларинду, — неужто мои инициалы впереди?

Все трое рассмеялись, и мужчины пожали друг другу руки. Мальковский подписал бумаги, и праздновать это событие друзья отправились в дом Николсона. Сегодня там, впервые за последние годы, по-настоящему звенел искренний смех Криса, который давно не видел своего крёстного таким счастливым. В этот же вечер отец привёл сына в кабинет и рассказал ему о том, кто же действительно был автором его книг. Мальчик воспринял услышанное с пониманием, которое не могло быть присуще столь юному созданию, если бы не мудрое воспитание родителей и крёстного. Вечером, попрощавшись с Дональдом, который только дочитал мальчику последнюю главу из «Хроник Нарнии», Крис не сразу лёг спать. Усевшись за стол, он достал чистую тетрадь и начал писать свой первый взрослый рассказ под названием «Мой друг ангел-хранитель».

А Кларинда, тихо стоявшая в дверном проёме, чтобы не побеспокоить сына, наблюдала за ним. Молодая мать знала, что все испытания, выпавшие на долю её семьи, были посланы неспроста. Не случись с ними всех бед, она не научилась бы быть терпеливой и благоразумной, муж не стал бы сильным и решительным, а их любимый сын не начал бы писать.

А Мальковский не был бы тем, кто он есть и кем будет всегда — их добрым ангелом-хранителем. Хранителем, который ставит нужды людей выше, чем свои собственные. Хранителем, который жертвует всем, ради любимых людей. Хранителем, который готов разделить скудный завтрак с дворовой собакой и уличным котом, которые теперь хозяйничают в гостиной Дональда и пируют на славу. И хранителем, который, несмотря на выпавшие испытания, не потерял веру, оптимизм и безграничную любовь, которые существует не только в книгах.

Эпилог. «Место, где рождаются книги»

Там, где рождаются книги, умеют любить

На следующий день после открытия собственного издательского дома Дональд вошёл в свой кабинет и закрыл дверь. Посередине комнаты ещё стояли нераспечатанные коробки, а в углу лежали несобранные части книжного шкафа. Только письменный стол, на котором уже красовалась его старая добрая печатная машинка, был готов к работе. Мальковский подошёл к большому окну и открыл его, впуская в комнату последние нотки уходящего лета. По мостовой торопливо проходили оживлённые люди. Оживлённые дети вприпрыжку бегали за оживлёнными мамами. Оживлённые отцы что-то объясняли своим чадам, норовившимся вырваться из-под опеки родителей и убежать вперёд, а оживлённые официанты в кафе напротив услужливо улыбались оживлённым гостям, которые то радостно размахивали руками, встречая друзей, то большими глотками выпивали вкуснейший утренний кофе. Впервые в жизни всё для Дональда казалось таким оживлённым. Впервые в жизни он сам почувствовал себя по-настоящему живым.

— Сэр, — стук в дверь отвлёк владельца новой типографии от своих мыслей, — к вам можно?

Женщина в длинном синем платье, стоявшая на пороге, говорила на безупречном английском. Мальковский сразу это подметил и мысленно, а может и не только мысленно, улыбнулся.

— Разумеется, — кивнул он, — вы должно быть Мэгги Роуз?

— Она самая, — улыбнулась красивая женщина лет тридцати, — вы искали помощницу? Вижу, она вам действительно необходима, — добавила она, обведя глазами заставленную комнату.

— О, да, это точно, — улыбнулся Дональд, — неужели вас заинтересовала такая пыльная работа?

— Ну что вы обижаете книги, я с детства их люблю. Особенно меня привлекло ваше название, — улыбнулась Мэгги.

— И чем же оно вам приглянулось? — загадочно посмотрел на женщину Мальковский.

— Там, где рождаются книги, умеют любить.

Дональд долгим, внимательным взглядом посмотрел на свою помощницу, затем ласково ей улыбнулся и понял, что именно эта фраза,