не согласится. Это просто путь. Это источник энергии. Но только ты решаешь, как пройти по этому пути и куда направить эту энергию.

— Я не думала об этом с такой стороны, — призналась девушка.

— Ничего страшного. Я прекрасно понимаю. В городе вообще тяжело думать, там все так… давит. Но сейчас у тебя достаточно времени. Главное быть честной с собой.

— Я даже не знаю, хочу ли я продолжать нашу традицию, — честно сказала Эва, не скрывая чувства вины, которое поднималось в ее душе каждый раз, когда она признавалась в этом. Иви выключила плиту, села рядом с Эвой и обняла ее за плечи.

— Все хорошо, дорогая. Это только твое решение. И ты всегда можешь его изменить. Как насчет небольшой медитации перед обедом? Хелена как раз будет занята, и у нас будет достаточно времени, чтобы без спешки обсудить все вопросы, — она провела ладонью по растрепанным волосам. — Так как у тебя жизнь в городе? Нашла там местечко для своей магии?

* * *

Что ни говори, а с погодой Эве повезло. Она помнила Сторрс дождливым и пасмурным, солнце тут было редким гостем. Но в этот раз небо слепило синевой, солнце ласково пригревало, а если дождь и наползал на долину, то был таким редким, что между каплями можно было спокойно ходить.

Но сейчас, растянувшись на лужайке между яблонями, Эва готова была молиться о том, чтобы с неба хлынул дождь. А все дело в том, что Иви со свойственной ей непринужденностью и легкостью ставила племянницу то в позу собаки мордой вниз, то в позу воина, то еще во что-то, ни капли не напоминавшее свое название. Тело налилось тупой ноющей болью, а перед глазами плясали темные пятна, так что Эва уже через двадцать минут перестала слушать указания тетки и просто шевелилась случайным образом, позволяя Иви вручную выставлять ее в правильном положении.

— Раньше ты была подвижнее, — хмыкнула тетка, наконец позволяя Эве лечь на спину и дышать.

— Это все работа в офисе, — отмахнулась Эва.

— Тут еще и внутренние зажимы, — покачала головой Иви. — Но под конец ты начала расслабляться, это хорошо. Не так все плохо.

— Расслабишься тут, — хмыкнула девушка и повернула голову к тетке. — Ты ведь знаешь про болезнь мамы? Как ты можешь быть так спокойна?

— А что мне остается? — пробормотала ведьма, не открывая глаз. — На Хелену невозможно давить, ее не получится уговорить, если она что-то решила, то она пойдет до конца.

— Но так нельзя.

— Согласна, но и давить на нее тоже нельзя, ты же знаешь. Приказами ее на этой земле не удержишь. Хотя твои попытки контролировать ее питание и прием лекарств — похвальные. Но вот общее напряжение немного разрушает твою ауру.

— Я надеялась, что ты мне поможешь. Одна я тут не справлюсь.

— За этим я и приехала, моя милая. Я очень хочу помочь, Хелена для меня — все. Но она привыкла считать себя самой умной, поэтому нам нужно быть умнее. Вспомни, что твоя мама любит больше всего.

— Учить меня жизни, говорить о магии, колдовать… — перечислила Эва, чувствуя, как в теле снова начинает скапливаться напряжение.

— А сейчас отодвинь свои обиды и постарайся мыслить объективно. Что скрывается за всеми этими занятиями? — улыбка в голосе Иви должна была поддерживать, но на деле она лишь бесила. Эва не знала, что сказать, и злилась, потому что чувствовала, что ответ на поверхности, а она тупит, как неразумный ребенок.

— Ну, не знаю. Желание…

— Помогать, — закончила за нее Иви. — Ты, может, в это не веришь, но Хеленой всегда руководило это желание. Это ее призвание и смысл ее жизни. И, возможно, если ты хочешь, чтобы она прислушалась к тебе, стоит подойти с этой стороны.

— С трудом представляю, как я о прошу ее о чем-то, — поджала губы девушка.

— А почему бы и нет? У тебя сейчас самый подходящий этап. Как это называется? «Кризис четверти жизни», кажется. Когда тебе не нравится то, что ты делаешь, ты не знаешь, где твое место, подростковый возраст остался далеко позади, ты уже взрослая, но не чувствуешь, что можешь повлиять на свою жизнь…

— Ты совсем меня добить решила, — простонала Эва.

— Я просто открываю тебе вид на картину крупным планом. Мне кажется, в такой ситуации мама поможет тебе, как никто. Просто попроси ее.

— А она опять усадит меня за гадание.

— Это такая высокая цена по сравнению с ее жизнью? — поинтересовалась Иви. Эва прикусила язык.

Потом они снова тянулись и делали приветствие солнцу. Иви зажгла благовония и села медитировать. Эва попыталась посидеть с ней пару минут, но не вытерпела, в голове родилось слишком много мыслей: о ней, о маме, о Чарли и о том, что сказала Иви. Эва поднялась с расстеленного на земле покрывала и, тихо поблагодарив Иви, направилась обратно в дом. На кухне висел плотный серый дым, пахло подгоревшим жиром. Хелена суетилась возле плиты, гремя сковородками и крышками.

— Что ты готовишь? — спросила Эва, с трудом сдерживаясь, чтобы не закашлять.

— Что-то вроде пастушьего пирога. Чарли сегодня привезет продукты, надо доесть то, что осталось.

При звуке его имени Эва поморщилась. Именно в этот момент Хелена и обернулась. На ее лице появилось одно из самых раздражавших Эву выражений: смесь «а я так и знала» и «ну давай, расскажи мне все».

— Что он натворил?

— Ничего.

— Ты ведь знаешь, я могу и порчу на него наслать, если нужно.

«Она хочет помочь. По-своему дает это понять, но суть от этого не меняется. Она лишь ждет, чтобы ее попросили», — напомнил внутренний голос. Эва опустила плечи и села на стул, собираясь с силами, чтобы впервые за долгие годы пооткровенничать с матерью и попросить у нее… чего-то. Совета? Помощи?

— Мы вчера немного выпили, — сказала она. Хелена вопросительно вскинула бровь, мол, ну и что в этом такого. — И потом, когда мы уже были на улице, я… попробовала его поцеловать.

— Ну, это должно было случиться лет десять назад.

— А он поцеловал меня в ответ.

— Рисковый парень. Уважаемо.

— А потом на меня налетела Лиззи Викс и принялась требовать объяснений.

— Вечная история, — махнула рукой Хелена и вернулась к готовке. — Мне иногда кажется, что вся Вселенная держится на таких сюжетах. В них идеально все: наивность мужчины, который думает, что ему все сойдет с рук. Наивность одной женщины и ярость другой.

— И это все, что ты скажешь?

— А что мне еще сказать? Ты, наверное, не виновата. Но стоило на всякий случай убедиться, не успел