что каждому нужно было пахать, как сволочь, чтобы что-то есть. Друзья, знакомые, соседи, пациенты Лиз. Они пронеслись перед глазами нестройным хороводом, натягивая нервы до предела.

«Почему вы всегда ищите виноватых вокруг себя?» — хотел сказать он, но сдержался.

— Тай…

— Ради всего святого, забудь, — она снова всплеснула руками, вытерла подступившие к глазам слезы. — Это все усталость. Я становлюсь сама не своя. Мысли скачут, и я…

— Я знаю, — кивнул Рем и подошел к ней. Разжал ей пальцы, отставил банку с таблетками в сторону и как-то неуклюже обнял ее. Тай тут же обмякла, повисла на нем, уронила голову на костлявое плечо.

— Прости. Я ужасно устала.

— Верю, — сказал он и положил руку ей на затылок. — Я рядом.

— Спасибо, — всхлипнула она. — Только никому не слова.

— Все мы страдаем такой херней за закрытыми дверями.

— Я иногда так устаю, что у меня нет сил жить и дышать. Так не хочется. Я не знаю, зачем я продолжаю это делать.

— Тебе нужно поспать, — повторил он. И, словно по команде, Тай отключилась прямо у него на плече.

Рем подхватил ее и отнес обратно на кровать, укрыл тонким одеялом. Потом убрал банку обратно в холодильник, от греха подальше. Пошерстил по полкам, нашел несколько банок с тушенкой пятидесятилетней давности, вывалил их в глубокую миску, засыпал макаронами и приготовил немудреный ужин. Потом и сам улегся спать.

Они проспали почти целые сутки, и на следующий день проснулись разбитыми, словно пили всю ночь. Но что-то изменилось. Мысли перестали скакать, и им удалось говорить связно. Пожалуй, за эти выходные они обменялись большим количеством слов, чем за все время с момента знакомства. Тай оказалось хоть и с прибабахом, а довольно приятным собеседником. Шебутная, конечно, и все время на связи, но… Рем бы даже рискнул назвать ее хорошей. Если бы только не ее уверенность, что она скоро умрет.

— Может, ученые и правы, и такие совместные ночевки действительно продлевают жизнь, — сказала она на третий день.

— Хрен его знает, — пожал плечами Рем и все же предложил. — Хочешь проверить?

Она согласилась.

Глава 7. Месяц спустя

Сколько бы Рем не надеялся, что в один прекрасный день Дези скажет: «нахрен это всё», ничего подобного не происходило. Даже наоборот, сестра бралась за любую работу в Верхнем городе, а её было немало. Ее энтузиазм не угасал, и единственное, что менялось в их непростой и суматошной жизни — это времена года и количество денег. Ну и настроение Тай, каким-то образом тесно втершейся в их круг общения. Дези не возражала против того, что Тайнара периодически появлялась у них дома, а Рем порой уезжал к ней на целую неделю.

Ее, на самом-то деле, вообще перестала интересовать жизнь в Нижнем городе. Ее пленил Верхний Лас-Риас. Если Дези не занималась перевозкой барахла или передачей заказов, она исследовала город. Девушка находила новые маршруты, на которых было меньше камер, изучала людей, сидела в кафе и осматривалась. Официантам говорила, что ждет друга, и те понимающе оставляли ее в покое. Конечно, никаких друзей у нее не было, но в некотором роде эти посиделки на террасах и верандах напоминали свидания. Только ее партнером был не человек, а город.

По сути, Дези делала то, что до нее даже не пытался сделать никто из подручных Тай. Она раскрыла глаза и уши, забыла все, что говорили о Верхнем городе внизу, и начала изучать его заново. Так, например, в Нижнем городе считали, что богачи из верхнего — ханжи, которые рисуются показателями здоровья. Понаблюдав за ними, Дези заметила, что чем лучше у тебя показатели здоровья, тем больше у тебя шансов получить продвижение по работе и занять апартаменты в районе получше. Даже могли разрешить заводить домашних питомцев или ребенка. А вот если ты постоянно чихал и кашлял, тебя не пускали в кафе и могли даже снять с трамвая. Если ты еще и много пил, то тебя вообще могли сначала изолировать, а потом и в Нижний город сослать, мол, твоя жизнь ничего не стоит.

В Нижнем городе думали, что богачи снисходят до них, чтобы подразнить деньгами. Но по сути в Верхнем городе вообще не знали, как протекает жизнь за стеклянным куполом. Новости наверху сообщали только о новых научных разработках и открытиях, об обновлениях городской системы и повышении среднестатистических показателей здоровья. О Нижнем городе здесь говорили, если больше никаких новостей не оставалось. И то, в ход шли какие-то громкие и скандальные новости: как мужик жену расленил, как взорвался домашний самогонный аппарат, скольким людям не хватило лекарств от гепатита. И их не слишком интересовало, насколько такие новости правдивы, пока они позволяли отвлечься и порадоваться, что жизнь в Верхнем Лас-Риасе свободна от подобных ужасов.

Больше всего Дези любила вылазки к Гато. Как только у него появлялось какое-то интересное барахло, он тут же посылал за ней. И он никогда не отпускал Дези, пока она не попробует что-нибудь новенькое из меню в «Old Fashioned».

В этот раз она взяла салат с орехами, яблоком и сыром. Сыр был странный, терпкий, острый. У него был вкус, он раскатывался по языку. Не то, что хрень из Нижнего города, которая напоминала размокшую замазку и застревала в зубах.

— Хорошо, да?

Дези кивала, стараясь не есть слишком быстро. У нее появилась новая привычка в Верхнем городе — она то и дело озиралась по сторонам, ожидая, что из-за угла появится Гектор Рива. Но с их первой встречи прошел уже месяц, и больше она его не видела. Хотя порой ей казалось, что в толпе мелькает знакомый силуэт.

— Спасибо Вам, — сказала она, подцепив вилкой ломтик хрустящего яблока.

— За что? — удивленно вскинул брови Гато.

— За это, — она указала на тарелку, а потом обвела вилкой круг, указывая на все помещение. — Нет, правда, для меня это дорогого стоит.

— О, я знаю. Поэтому я это и делаю. Не имею привычки метать бисер перед свиньями.

— Чего?

— Это выражение такое, — отмахнулся Гато и, прежде, чем она успела что-то спросить, усмехнулся. — Вот видишь, я уже даже забываю, откуда ты. Так скоро и дочерью начну тебя называть.

— А у Вас есть дети?

Старик прищурился и едко спросил:

— С какой целью интересуешься?

Дези тут же безразлично пожала плечами и зацепила еще один кусок яблока с какой-то бесполезной кислой травой.

— Не хотите — не говорите, я просто спросила.

Но старика ее ответ не удовлетворил. Он осмотрелся по сторонам, словно ища,