— Как? Например, энергия, которой их заправили, оказалась более концентрированная, — пожала плечами зельеварка. — Ты говоришь, твоя смерть никому не выгодна? Не соглашусь. Она выгодна кузену и ребенку, если твоя жена беременна.

Маг задумчиво посмотрел на женщину.

— Странно, что никому это не пришло в голову. Когда я вернусь, то подниму дело заново.

— Ладно, тебе виднее, — не стала настаивать Мариэта. — Итак, твои родственники погибли при подозрительных обстоятельствах, а когда ты выполнил условие завещания, то оказался с рабским ошейником. По-моему, кто-то убирает конкурентов. И ты еще хотел объявить, что выжил?

— Насчет же кузена и, особенно, Гвинет ты ошибаешься. Когда произошла трагедия, кузен был в другой стране, а женщина выжила только чудом. Но мне давно надо было поговорить с кем-то наблюдательным, с кем-то, у кого не замыленные глаза, — пробормотал граф. — И надо было выговориться. В загоне рабов это сделать было не с кем.

— А дома? С женой?

— Гвинет — хорошая женщина, но она больше моего пережила. Потеряла разом мужа и ребёнка. Потом — новый брак. Я старался лишний её не тревожить.

— Вам обоим было непросто, — вздохнула Мариэта. — Вернешься, сможешь со всем разобраться.

— Надеюсь. Я благодарен тебе, что выкупила, вылечила и терпишь. Ты права — мне надо пересидеть здесь. Заодно тебе помогу, и пятна сойдут.

Мариэта внимательно смотрела на мужчину, решаясь.

— Если ты пообещаешь, что не бросишь, не уйдешь, дождешься, когда я соберу необходимую сумму и сама отвезу тебя в столицу, если согласен помочь мне с участком, я сниму с тебя ошейник. Прости, что не сделала этого раньше.

— Марита! — раздалось со двора. — Марита, мы пришли топчан доделать. Ты где?

— Это Смияда с Пронием, — торопливо объяснила она графу. — Быстро ложись назад в постель, одеяло под горло подведи, вдруг решат заглянуть в дом?

Михаэль выразительно показал на стол — две чашки, две ложки — не одна Мариэта отвар пила. Если он смог до стола дойти, то зачем назад улёгся? Подозрительно…

— Иди, занимай гостей, колотите там, что собирались, а я надену ту рубаху, с воротом под горло.

— Она же вся грязная от жира, золы и…

— Ты права, значит, придется лезть в постель. Чашки убери.

Зельеварка проследила, как Михэ ныряет в кровать, зарываясь в одеяло по самые уши, смахнула чашки с ложками в тазик для мытья посуды и, поправив выбившийся локон, вышла наружу.

— Ты чего долго так? — встретила соседка. — Проний какие-то доски за сараем нашёл и лавки выволок, вон, слышишь? — уже стучит.

— Зелье готовила, нельзя было прерваться, — объяснила Мариэта. — Повезло тебе с мужем, Смияда, золотые руки у мужика!

— Это да, — довольно расцвела женщина, — на все руки мастер и характер золотой.

— Потому что тяжелый? — улыбнулась Мари, не понаслышке знавшая, какие, порой, у соседей приключались баталии.

— И поэтому тоже, — весело поддержала Смияда. — Главное — мужчина в доме. Вот ты — хозяйка отличная, свой дом, своё дело, а мужа нет! Непорядок!

— Ты же знаешь. Дереш…

— Замечательный был человек, но он умер, а ты — жива. Зачем хоронить себя, в твои-то годы? Еще и деток не успела понянчить, а уже записала себя в старухи. Давай, я тебя с племянником мужа познакомлю? Хороший мужик, вдовый второй год, прям, как ты, один остался. И детей родить не успел. Соглашайся, не век же в холодной постели спать!

— Что ты, Смияда, как можно! Я из Империи, там траур три года держат, рано мне невеститься. Потом, стара я уже для замужества.

— Так я только познакомить, не сватаю! Потом — для ни разу не женатых мужиков ты стара, верно, но есть же вдовцы, для них ты в самый раз будешь! Брат твой надолго ли приехал, сказал уже?

— Я не спрашивала. Он едва с того света вернулся, не до разговоров ему, и человек только на порог ступил, а его в лоб — когда уезжаешь? Невежливо, Смияда, не могу я так! Выздоровеет, окрепнет, сам скажет, — ответила Мариэта.

— Ну, да, мы тебя об этом уже спрашивали, — кивнула соседка. — Как бы хорошо было — сойдись ты с Егером, он сюда переедет. А нашу Аяну взял бы за себя твой брат. Породнились по кругу! В гости бы в Империю ездили, да и тут объединить дворы можно, заборы порушить, что на меже стоят, — размечтавшись, женщина зажмурилась, порозовела.

— Притормози, — улыбнулась зельеварка, — а то тебя не остановишь — ты имена нашим будущим детям начнешь придумывать. Не возьмет мой брат за себя твою Аяну, хоть она у тебя красавица, и умница. Рассказывала же — помолвлен он, свадьба по зиме. А я, пока три года не минует — даже слышать не хочу о других мужчинах! Не обижайся, но больше не вспоминай об этом. Пойдём, посмотрим, что Проний мастерит.

Смияда поджала губы, но промолчала.

Проний своё дело знал — пока женщины судачили, он успел соединить две лавки и теперь набивал доски, сооружая топчан.

— Соседка, я широкий не стал делать — досок мало, — объяснил он, — да и к чему широкий, если он один спать станет?

— Правильно, — согласилась Мариэта. — Спасибо, Прон!

— По-соседски, как не помочь? Есть ли взвар у тебя, холодненький? Взопрел.

— Есть, как не быть? Сейчас принесу! — Мариэта метнулась на ледник, радуясь, что ушла от неприятного разговора.

Вот же, сваха какая, соседка-то! А ну, как и остальные примутся ей мужа подбирать? Кошмар, хоть из города беги.

Соседи провозились еще с три четверти оборота, а потом вернулись к себе.

Мариэта бросилась в дом — Михэ давно пора было принимать следующую порцию лечебного зелья.

— Долго вы, — встретил её мужчина.

— Проний всё делает не спеша, зато очень качественно, — объяснила Мари, отводя глаза от ладного тела «брата». — Что ж ты не оделся?

— Жарко под одеялом, а если еще и рубашку надеть, сварюсь, — объяснил Михаэль, с интересом рассматривая порозовевшие щёки «сестры». — Ты чего смущаешься? Замужем была, ночью лечь ко мне голая не побоялась, а тут глаза отводишь. Я всего лишь без рубашки.

— Да ну тебя! — рассердилась Мариэта. — То Смияда, то ты, сговорились, что ли, меня доставать? Я грела тебя, в лечебных целях, а не что-то другое. Вот зелье. Пей, надо обустраивать новые хоромы, Ваше Сиятельство.

Граф хмыкнул, залпом опрокинул в рот содержимое чашки, поморщился и закашлялся.

— Что ты туда намешала? Дерёт-то как!

— Меньше знаешь — крепче спишь, — отрезала Мариэта. — Вот новая рубашка. У меня их не полные сундуки, постарайся с одеждой бережнее обращаться.