друга! — он подступил ближе, и Алисия отшатнулась, не дав взять своих рук. Смотря на его губы, слегка жёлтые, трижды облизанные за эту короткую речь, она не имела ни малейшего желания быть поцелованной ими. К его чести, Шаплен не высказал ни грамма возмущения и лишь принял её отказ, вместо этого быстро снимая цилиндр и кланяясь. — Я как раз поздравлял его светлость и рассказал, что уже послал вам небольшой подарок. Надеюсь, вас обрадует чай этого скромного господина.

— Благодарю, нам очень приятен ваш жест, — Алисия слегка улыбнулась, едва-едва позволив приподняться уголкам губ. От чего-то она чувствовала, что стоит сдерживаться рядом с этим человеком, и Алисия не шла против своей чуйки. Не единожды только она спасала от попаданий в кабинет директора.

— Что же, не стану вас более задерживать. Было приятно встретить вас, ваша светлость, и вас, герцогиня.

Трижды поклонившись, заставив свои две с половиной прядки на голове мотаться вверх-вниз, виконт поспешно, на удивление резво удалился, чуть ли не переходя тут и там на бег, лишь бы быть подальше, судя по всему, от них. Если бы Алисия не знала лучше, то в этот момент всё равно заподозрила бы его в чём нехорошем.

Дав ей пару минут на любование убегающим господином в зелёном, Самуил пошёл вперёд, увлекая девушек за собой.

— Как прошла ваша прогулка? Я вижу, вы оценили закуски, — он кивнул на верёвочную сумку в руках Саманты, наполненную свёртками с самыми разными сладостями. Даже в раздумьях о том, что имел в виду Адам, Алисия не забыла о своём желании приобрести выпечки, а за ней последовали и разные конфеты, желе, орехи в шоколаде и многое другое. Ещё она нашла тангулу! Как оказалось, даже те мандаринки на палочке считались тангулу, но потом она нашла именно такие, о которых говорили в каждой второй новелле про заклинателей!

Наверное, с тем же успехом можно было найти тангулу и в своём старом мире. Она просто никогда не пыталась.

— Мы едва ли смогли бы унести всё то, что приобрели, господин. Пришлось нанять человека, он и привезёт всё нами найденное в поместье. Боюсь, я не знаю, к какому времени прибудет одежда, но она должна быть позже всего остального, — они дошли до своей кареты и заняли её. Почти сразу Алисия поняла, что вновь не сможет весь путь наблюдать за пейзажами из окна. Самуил проявлял особый интерес к их походу на рынок и продолжал задавать ей вопрос за вопросом, словно его правда интересовала каждая деталь прогулки. Алисия как могла умолчала тут и там, от чего всю дорогу придумывала десятки эпитетов, расписывая, какой прекрасный браслет она видела тут или там, как не могла выбрать что-то одно, и оттого вовсе отказывалась от всего. Чтобы подкрепить речь, показала-таки купленные украшения, одновременно сетуя, что взяла серьги, но уши никогда не прокалывала. Посмеиваясь, Самуил пообещал завтра же пригласить человека, который сможет идеально украсить её мочки, не причинив и капли боли.

— Это было бы очень великодушно с вашей стороны, — Алисия кивнула, удивлённо оглянувшись на окно, когда карета остановилась. И вот они уже у поместья, а она так и не увидела ни коров, ни маленьких сельских домиков, ни дворцов и мэноров их соседей. Разве была в этом справедливость?

— Вы расстроены, госпожа?

— Только тем, как скоро закончилась наша поездка.

— Рад слышать, что смог так скрасить вам компанию, — Алисия хотела засмеяться от того, насколько далёк в этот момент Самуил от правды. Она позволила появиться лишь лёгкой улыбке, принимая руку, осторожно выходя из кареты. — Мне тоже было безумно приятно ехать с вами.

Они сделали несколько шагов к поместью. Чем ближе была дверь, тем счастливее себя чувствовала Алисия. Воображение уже рисовало, как слуги наполнят ванную горячей водой, как зажгут ароматные свечи, купленные на рынке. Она почти уверена, что их продают скорее для любовных утех, но люди здесь просто не знают, какое удовольствие искупаться в чарующей атмосфере. Возможно, когда розы в саду начнут опадать, ей стоит приказать собрать и засушить лепестки. И почему бы также не взять немного свежих сейчас, пока они есть?

— К слову, — уже стоя у двери, став единственной преградой между Алисией и домом, Самуил вновь заговорил. Можно поспорить на сотню ару, что он не забыл, что хотел сказать, а специально тянул до этого момента. — Я пригласил пару профессоров. С завтрашнего дня они займутся твоим обучением.

«Вы хотите назвать меня глупой?» — впервые Алисия смогла удержать язык и вместо этого обдумать услышанное. Ранее, казалось, Самуил не только спокойно отнёсся к тому, что она не знала правил этикета, но и сам объяснил их. Значит, настоящей Алисии тоже могли быть неизвестны эти основы? Но Самуил точно знает, что ей что-то неизвестно, или же только догадывается?

— Что будут вести профессора?

— Этикет, философию, астрономию и каллиграфию. Если миледи пожелает, мы пригласим кого-нибудь ещё, — Самуил открыл дверь, пропуская Алисию, пока она задумчиво смотрела перед собой. — Также скоро прибудет учитель танцев и музыки. Боюсь, миледи будет сложно на балах, если ноги сами не смогут вести её по залу.

— Ваша правда, господин, — медленно согласно кивая, она направилась к ступеням, около них слегка обернувшись. — Если среди учителей окажется барон Шаплен…

— Вам не стоит об этом беспокоиться. Все преподаватели будут отобраны лично мной и заменены по первому вашему слову.

Кивнув, она ушла. Весь этот день, новые лица, места, информация — требовали времени, чтобы разобрать и привести мысли в порядок. И пока её тело не опустится в горячую воду, а нос не заполнит аромат вишни, разбираться в этом омуте Алисия не собирается.

* * *

Вечером в комнату постучали. Саманта убрала расчёску, которой расплетала узелки в волосах госпожи, а Алисия сложила книгу на коленях, придерживая её рукой вместо закладки. Получив приглашение, вошёл один из слуг.

— Прибыла мебель её светлости, герцогини Джерард, — сообщил он, кланяясь. — Приказать занести всё в комнату госпожи?

— Заносите. Начните с ковра, я попрошу сразу ставить туда, где вещи должны стоять.

В течение следующих часов комната наполнялась, пространства становилось всё меньше, но каким-то образом оно переносилось в душу Алисии, превращаясь в безымянное чувство дома, комфорта, которым становилась для неё эта комната. Она дала по ару торговцам и их работникам, переносившим мебель и прочие мелочи из кареты к ней, а после ещё и из угла в угол. Дальше слуги дома Джерардов протирали обновки госпожи от дорожной пыли и подметали пол. Когда все лишние удалились, оставляя