— Если я не ошибаюсь, триста тысяч. До завтрашнего вечера.

— Что? Триста тысяч? Вот с него? Да они охренели, — госпожа Леони просто упала в кресло. — Так, Николя. Ты сейчас немедленно всё мне рассказываешь! Что за документы?

— Вы уверены, что вам нужно это знать? — усмехнулся Поль.

— Уверена! Из моего семейного бюджета кто-то хочет триста тысяч, потому что вот он, — она кивнула на мужа, — где-то прокололся, так? И кому-то что-то слил, или показал, или что там ты сделал?

— Да ничего я не делал! — рявкнул на неё Николя. — Замолчи уже!

— Госпожа Леони, это не те документы, которые он бы по доброй воле кому-то показал, — покачала головой Элоиза. — Строго говоря, это даже и не документы, это фотографии. Чёрно-белые фотографии размером двадцать на тридцать сантиметров. Они хранились у него, но каким-то образом оказались в отсканированном виде у любопытного жадного человека.

— Элоиза, ты веришь, что я не вру? Зачем мне тебя обманывать? Если вот она, — он кивнул на свою супругу, — увидит те фотографии, меня не ждёт ничего хорошего, поверь! И денег у меня нет!

— Но ведь всё, что там изображено, имело место много лет назад? — удивилась Элоиза. — Задолго до вашего знакомства?

— А ей без разницы, ей бы попилить меня лишний раз, да и только, — высказался счастливый супруг.

— Значит так, Николя. Ты сейчас отдашь эти фотографии мне. И крепко подумаешь, кто мог быть в вашем доме и видеть их или случайно найти.

— Никто не мог видеть. Случайно тоже не мог. Они в моём рабочем столе под замком.

— И ты уверен, что ни у кого нет ключа от замка?

— Ключ один, и он на моей связке. Я никому его не давал.

— Хорошо, зайдём с другой стороны. Ты знаком с дамой по имени Изабель Молин?

По лицу Николя было видно, что не знаком. Он отрицательно покачал головой.

— Но позвольте, причём тут Изабель? — спросила госпожа Леони.

— О, вы знакомы? — Элоиза повернулась к ней.

— Да, это моя подруга. Мы познакомились на мероприятии для прессы, с полгода назад. Зачем вам нужна Изабель?

— Так это она хочет денег с вашего супруга, — усмехнулась Элоиза. — Вы не в сговоре случайно?

— Что? — возопил Николя. — Вот эта твоя белобрысая подружка? Которая даже поздороваться никогда не удосужится, буркнет что-то под нос, и всё, сразу дальше бежит? Её зовут Изабель Молин? Которая цветы тут у нас поливала, пока мы были в отпуске?

Элоиза переглянулась с Полем и Себастьеном. История становилась всё интереснее.

— Давайте сначала. Госпожа Леони, насколько близко вы дружите с Изабель Молин?

— Мы встречаемся за кофе раз в неделю или две, и разговариваем, да и всё, — пожала плечами та.

— А что за история с поливом цветов?

— Должен же был кто-то это делать, пока мы были на море в июне! Она согласилась.

— Вы не могли бы позвонить ей и попросить приехать по срочному делу? Не раскрывая, впрочем, сути самого дела?

— Наверное, могла бы… — госпожа Леони взяла телефон, нашла контакт. — Говорят — номер недоступен.

В наступившем молчании голос Себастьена прозвучал как-то особенно вкрадчиво.

— Господин Бодри, не могли бы вы показать тот самый замок, к которому ни у кого нет доступа?

— А вам-то что в моём замке? — дёрнулся тот.

— Монсеньор Марни — специалист по безопасности. По замкам в том числе, — строго сказала Элоиза.

Уж наверное, во всяком случае, в палаццо д’Эпиналь ему подчиняются любые.

— Ладно, идёмте, — буркнул Николя.

— Заодно и фотографии отдашь, — сказала Элоиза.

* * *

Кабинет Николя был отнорком спальни, там помещался шкаф с книгами, стол с компьютером и кресло. Посмотреть на столь лестно рекомендованный замок захотели все. Оказалось, что это обычный письменный стол с обычной дверцей. Элоиза подумала, что она и сама бы, наверное, смогла подобрать ключ к такому замку.

— Если у вас есть ещё секреты, придумайте для их хранения что-то другое, — похоже, Себастьен подумал о том же самом.

И тут у него зазвонил телефон. Он глянул, коротко извинился и вышел. И заговорил из гостиной по-итальянски, тем тоном, которым обычно принимал доклады своих сотрудников.

— Фотографии, — напомнила Элоиза.

Николя страдальчески вздохнул, достал из кармана связку ключей и отпер дверцу. Вытащил из тумбы какие-то папки и блокноты, и разрозненные листы — видимо, статьи, как поняла Элоиза, бросив на них беглый взгляд. А потом уже на свет появилась картонная папка с завязками. Николя дрожащими руками отдал папку Элоизе и обиженно отвернулся.

— Там всё, — глухо проговорил он.

— Извини, но я проверю, — покачала головой Элоиза.

Она развязала шнурки и пересчитала фотографии. Двадцать одна штука. Надо бы ещё и посмотреть. Но делать это при госпоже Леони совершенно не хотелось.

Было слышно, как в соседней комнате что-то делает девочка, дочка Николя. Элоиза потянулась к ней мыслью и позвала её в общий хаос.

Девочка мгновенно возникла на пороге комнаты.

— Ой, что вы все тут делаете? Папа, а ты говорил, туда никому заглядывать нельзя. Теперь можно? — она проворно протиснулась между взрослыми и заглянула в стол.

— Нет, нельзя! Леони, убери ребёнка! — рявкнул Николя.

Леони что-то прошипела сквозь зубы, Элоиза подозревала, что ничего приличного.

— Бриджитт, детка, пойдём. У папы дурное настроение.

— Мы поэтому не поехали сегодня в парк? — поинтересовалась девочка.

— В том числе, — фыркнула мать, взяла её за руку и увела.

Элоиза разложила папку на столе и принялась просматривать содержимое. Она не обращала внимания ни на страдающего Николя, ни на поглядывающего с усмешкой Поля, ни на появившегося из гостиной Себастьена. Уф, всё на месте. И негативы — плёнка порезана на кусочки и вставлена в полиэтиленовый чехол.

— Полный комплект, — выдохнула она и завязала папку.

— А у меня, не поверите, новости, — сообщил Себастьен. — Скажите, господин Бодри, вы знаете особу по имени Селин Перонне?

Господин Бодри, который в этот момент укладывал бумаги обратно в стол, распрямился, поднял голову и застыл с разинутым ртом. Из его рук вывалилась пачка листов с напечатанным текстом и рассыпалась по полу.

— Ну… она училась у меня. Пару лет назад. Если это, конечно, та самая Селин Перонне, а не человек с таким же именем.

— И чем она была знаменита? — продолжал расспрашивать Себастьен.

— Да ничем, — бросил Николя. — Училась так себе. Для чего она вам сдалась?