Кафе, как и осенью, нас отогрело. Или мы согрелись взглядами друг о друга. Хотя не сказал бы, что ее взгляд светился радостью и теплотой, а скорее настороженностью и сомнением.

Напряжение разбивал Елисей, хвалился своими достижениями, новым поясом, кубком и жалел, что не я его тренер.

– Мама, а может мы к Халиду Руслановичу перейдем в группу? – в лоб спросил он мать.

Я сразу пресек.

– Подожди, друг, такие вопросы ты обсудишь с мамой дома. Нельзя ставить человека в неловкое положение. А так, я буду рад принять тебя в свой состав.

Я понимал, что использую свой козырь – ее любовь к сыну и его желаниям. Но и упускать такой шанс не мог. Конечно, о былой подготовке ее к самообороне речь не шла. Этот этап сближения и соблазнения мы уже проходили.

– А знаете, мама теперь ходит на йогу, – выдал секрет сын.

Она сцепила зубы, потом сказала:

– Елисей, тренеру неинтересна моя личная жизнь, не стоит его загружать нашими делами.

Но она ошибалась, меня интересовало в этой женщине все. От мелочей: что она любит на завтрак и каким моет шампунем голову, до в какой позе любит засыпать и чем заниматься в свободное время. Я смотрел на нее такую уютную и представлял, что мы семья. Не хватало одного пазла в картинке: еще одного ребенка, но уже от меня. Странное наваждение, детей я любил, иначе не выбрал бы направление в своей профессии, но пожелал стать отцом впервые.

– Думаю нам пора по домам, – Гунель поднялась со стула, хватая одежду и суетясь.

– Хорошо, я вас подвезу. – Не стоит, мы сами доберемся.

– Нет.

Я снова подчинял, не мог уступить ей. Довез до дома. Мы не разговаривали. Играла музыка из динамиков, Елисей игрался в смартфоне, а она следила за убегающим пейзажем ранней весны за окном. Расстались вежливо, поблагодарив за компанию и перекус, не обещая ничего друг другу и не претендуя ни на что.

Тропинку к сердцу женщины

обеспечит внимание

к ее детям.

авантюрин* – один из разновидностей кварца с мелкими вкраплениями других минералов неяркого зеленого либо коричневого оттенков.

Глава 12. ДАГЕСТАН

Халид.

Весна разгоралась буйством сочных зеленых оттенков, благоухала ароматом цветущих растений и пожизненно гнездовалась в моей душе. Я дал время моей независимой женщине примириться с присутствием меня где-то поблизости. Наблюдал за ней по социальным сетям, издали, иногда приезжая в филиал нашего клуба.

В мою группу сына она не перевела. И после кафе мы не общались.

На майские праздники наш тренерский состав организовал туристическую поездку в горы Дагестана. На мою малую Родину. Я рад посетить любимые места и разделить впечатления с юными спортсменами. И рад вдвойне, что моя Нель с сыном тоже включена в состав группы. Я боялся сглазить свою радость, находясь на позитиве последнюю неделю перед выездом. Правда, когда наш автобус загрузился пассажирами и, не найдя мне нужную семью глазами, испугался. ("Что могло произойти?"). Рисовал жуткие картины болезни ее или сына, проблемы другого характера. Спросил Антона о них, наплевав, что тот подумает о моем к ним интересе. Но оказалось все проще.

– Так Гюнель вчера еще уехала с родственниками на машине. У нее же бабушка в Буйнакске. А там они присоединятся к нам.

У меня отлегло. Конечно, хотелось дышать с ней воздухом, сидя в автобусе, но с другой стороны рад, что не будет отвлекать весь путь. От предчувствия встречи потряхивало пальцы, там с ней я не буду бегать закоулками и прятаться. Либо примет меня какой есть, либо буду искать способы дальше и продлять страдания.

Гюнель.

Каждый раз, думая о Дамирове, всплывал образ сексуального мужчины, так страстно и нежно любившего меня. А когда смотрела на него днем, в кафе или в окружении детей не могла одеть на него маску. Не вязались эти два образа в единого человека. Это так будоражило моё нутро, сжималось от напряжения и расправляло крылья в предвкушении повторения той ночи. Я покрывалась румянцем, как Забава Путятишна, и это порою не скрывалось от окружающих. На что у меня спрашивали, а не больна ли я? Ага, больна одним молодым тренером. И теперь, находясь в горах Кавказа, на родине моей матери я ощущала, что жизнь моя начнет новый виток.

Мы с сыном успели погостить у дяди и моей бабушки и сейчас нас везли на джипе в село Хунзах, на одноименное горное плато. Мы сняли домики на несколько суток. Не смотря на то, что я каждое лето детства проводила у бабули, в этот район ехала впервые.

– Елисей, а ты не боишься оставаться в горах ночью? Тут воют кайоты и даже волки приближаются к загонам отары овец.

– Дядя, перестаньте пугать моего сына, он же городской мальчик.

– Мужчина должен быть бесстрашным джигитом с тренированным телом и стойким духом, – увещевал горский родственник.

Только сын мой взял одну четвертую кровь лизгинов и внешне лишь отдаленно напоминал о родстве с ними.

– Нель, ты должна привозить его на все лето и мы привьем ему культуру наших предков.

Я закатила глаза от безысходности. Спорить с моими родственниками было бесполезно. Елисей, сидя на заднем сидении, лишь кривил губы от перспективы обещаний дяди, хлопая своими серыми глазками из-под кустистых бровей. Я ему и имя-то дала как герою из сказки Пушкина. Так он мне его напоминал, будучи младенцем. Разговор отвлекал от созерцания красот горного ландшафта и я отвернулась к окну, встречая склоны зеленых и желтых ковров, тоненьких блестящих змеек-речушек в каньонах гор, табуны лошадей, щиплющих свежий корм. Горные орлы – символы Кавказа высоко кружили над головами, провожая наш путь в долину озера Мочох.

Я ощущала себя дома. Хотя и не жила здесь подолгу никогда. Проехав сельское поселение, добрались до края хунзахского плато, где и намеревались отдыхать майские праздники. Ряд домиков