из ценителей настоящего пения, кроме халифа и его вазира. Бухтури счел эти слова следующим дурным предзнаменованием. Через некоторое время в халифские покои вошел слуга одной из жен Мутаваккила, Кабихи, который принес для Повелителя верующих подарок — дорогой кафтан. Обрадованный халиф тотчас же захотел примерить одеяние, однако неловко повернулся и порвал его. Расстроившись, он велел слуге вернуть кафтан Кабихе и передать ей, чтобы она сохранила его и завернула бы в него Мутаваккила, когда он умрет. И эти слова Бухтури счел дурным предзнаменованием. Случилось так, что его опасения оправдались. Под утро, когда Мутаваккил изрядно опьянел, в его покои ворвались вооруженные тюркские гвардейцы во главе со своим предводителем Багиром. Испуганные придворные кинулись в разные стороны, а вазир Фатх ибн Хакан попытался загородить халифа, но гвардейцы хладнокровно убили обоих. Утром Мутаваккила похоронили, и Кабиха завернула его в саван, сделанный из того самого кафтана, который она отправила халифу в подарок.

Желая сделать образ Мутаваккила как можно более привлекательным для читателя, Масуди рассказывает трогательную историю о любви к халифу одной из его невольниц, которая была подарена ему в самом начале его правления. После гибели Мутаваккила Махбуба — так звали эту женщину — вместе со многими другими невольниками и невольницами досталась одному из организаторов заговора против покойного халифа, Буге аль-Кабиру. Однажды Буга устроил званый вечер, на котором Махбуба, обладавшая очень красивым голосом, должна была петь. Однако едва только ей подали лютню, как она запела о своей тоске по безвременно погибшему халифу. Разгневанный Буга велел заточить невольницу в тюрьму, где она, видимо, и погибла. Так Махбуба сохранила верность своему возлюбленному, несмотря на угрозу жестокой кары. Преданность и любовь Махбубы пережили столетия — ведь эта история известна не только из «Золотых копей» Масуди, но и из «1001 ночи», куда она попала из сочинения нашего автора.

«Лучшие из дел — умеренные», особенно в гостях

История Мутаваккила свидетельствует о том, что дворец халифа с некоторых пор перестал быть для него безопасен. Между тем жители ближневосточных городов в эпоху Масуди считали, что жилище должно представлять собой крепость для хозяина (хотя они жили задолго до того, как англичане выразили свой идеал домашнего уюта во всемирно известной пословице). Большинство домов в Багдаде имело два этажа. Люди со средним достатком строили жилища из сырцового кирпича, а богатые — из камня. Чаще всего окна выходили во внутренний двор с садом, так что с улицы традиционный арабский дом действительно представлялся крепостью. Главной частью его была та, в которой проживал хозяин с родственниками-мужчинами. На другой половине дома жили жены наложницы, дочери и незамужние сестры хозяина. Имелись специальные покои для гостей и слуг. Тут же находились помещения для хранения съестных припасов, другие хозяйственные службы, а в некоторых домах даже и собственные бани.

Замкнутость традиционного арабо-мусульманского городского дома компенсировалась знаменитым арабским гостеприимством. Хождение в гости и прием гостей по разным поводам, а то и без повода были любимыми развлечениями багдадцев-мужчин всех сословий. В среде людей образованных, к которым, видимо, принадлежали и родители Масуди в гости ходили не только и не столько для того, чтобы отведать изысканных вин и яств, а для того, чтобы насладиться разговором с остроумными собеседниками. Умение вести беседу считалось одним из первейших достоинств. С точки зрения Масуди, говорить надо естественно, но в то же время логично. Не следует утомлять слушателя длинными стихотворными цитатами и скучными разглагольствованиями.

Верхом неприличия считалось являться в гости без приглашения. Однако благодаря обилию устраиваемых званых вечеров и встреч, а также наличию в Багдаде, да и в других городах, значительного числа людей, живших на случайные доходы, некоторые смекалистые бедняки кормились тем, что ходили в гости незваными. Таких людей называли туфайлами — «паразитами». Видимо, с течением времени эта «профессия» в какой-то степени стала полупризнанной формой нищенства. Бедняк, пришедший в гости незваным, играл роль шута, всячески развлекал гостей и за это получал долю хозяйского угощения.

Масуди приводит забавную новеллу о злоключениях одного из таких туфайлов. Однажды халифу Мамуну донесли, в южноиракском городе Басра живут десять еретиков — последователей манихейства, религиозного учения, возникшего в III в. н.э. в Иране и представляющего собой синтез христианства и древней иранской религии — зороастризма. Манихейство не принадлежало к числу разрешенных в Халифате религий, поэтому его последователей следовало либо заставить отречься от их воззрений, либо предать казни. По приказу халифа еретиков разыскали в Басре, арестовали и повели на корабль, чтобы отправить на допрос к халифу. Манихеев увидел некий туфайл и решил к ним присоединиться, решив, что эти почтенные старцы отправляются куда-то на званый пир. Вскоре еретики пришли на корабль. Тогда туфайл подумал, что пир устроят где-нибудь за городом под сенью деревьев, и чрезвычайно этому обрадовался. Но тут всех арестованных стражники заковали в кандалы, в том числе и непрошеного гостя. Когда туфайл наконец выяснил, в чем дело, он горько заплакал, а манихеи принялись над ним смеяться. Через некоторое время всех арестованных доставили в Багдад ввели к халифу. Мамун решил подвергнуть еретиков чрезвычайно простому испытанию: он велел поставить перед ними изображение их вероучителя Мани и приказал им по очереди плевать на него. Халиф обещал простить тем, кто выполнит этот приказ, а того, кто откажется, немедленно обезглавить. Манихеев стали одного за другим подводить к изображению Мани, но все они отказывались его осквернить. Наконец, когда все десятеро были обезглавлены прямо в зале, выяснилось, что привезли еще какого-то одного человека. Удивленный халиф спросил несчастного, кто он такой и почему не следует истинной вере. До смерти напуганный туфайл объяснил, кто он такой, почему он оказался среди еретиков, и заверил халифа в том, что является ревностным мусульманином. В доказательство он плюнул несколько раз на изображение Мани. Мамун в конце концов простил непрошеного гостя и, богато наградив, отпустил его восвояси. Как видит читатель, профессия туфайла не всегда была безопасной.

Бывали случаи, когда даже знатные люди поневоле играли роль туфайлов. Масуди сообщает, что однажды дядя халифа Мамуна Ибрахим ибн ал-Махди отправился кататься по Багдаду и заехал в незнакомый переулок. Вдруг из окна какого-то дома высунулась очаровательная женская ручка. Выяснив у соседей, что в том доме живет некий богатый купец, который в этот день принимал гостей, Ибрахим ибн ал-Махди решил незваным проникнуть в дом и выяснить, хороша ли собой ее обладательница.

Заметив, что к воротам дома приближается несколько нарядно одетых всадников, Ибрахим ибн ал-Махди подъехал к ним и спросил, не едут