В течение шести лет его жизнь была спокойной и упорядоченной, в ней были карьерные взлеты, триумфы и удовольствия. В его жизни не было места эмоциям. Он не стал тратить время на сожаления и другие бессмысленные чувства, которые могли отвлечь его от цели. Вместо этого он сфокусировался на продвижении своей компании.

Джонас сделал медленный, глубокий вдох. Так-то лучше, он окончательно взял себя в руки. Но этот миг тошнотворной слабости смутил его. В течение шести лет он не испытывал ничего подобного. Ничто не могло потрясти его до глубины души. До тех пор, пока он не встретил Равенну Руджеро. И ему это совсем не нравилось.

И это еще одна причина отомстить ей. Конечно, сейчас, когда Равенна увидит масштабы работы, которую ей предстоит проделать, она сдастся. Не будет больше ни сверкающих вызовом глаз, ни наглого высокомерия.

Джонас хмыкнул и поднялся по лестнице. Прошлое накрыло его, стоило лишь приоткрыть дверь. Его посетило ощущение, что он вернулся в давно забытое, но такое знакомое место, место, где прошло его детство. Он вернулся домой.

В тускло освещенной комнате не было ничего приветливого. Он оглядел огромное безжизненное пространство, в доме было настолько холодно, что вместе с дыханием из легких вырывался пар. Джонас вдохнул запах пыли и старой древесины, словно ожидая, что призраки прошлого предстанут перед ним.

Разозлившись на самого себя, он подошел к окну и распахнул старые деревянные ставни. Свет упал на изношенный плиточный пол и деревянную лестницу. Джонас прошел по холлу и открыт все окна одно за другим. Помещение, некогда бывшее сердцем дома, было в полном запустении. Холл выглядел абсолютно бездушным.

Джонас распахнул двери в гостиную. Она была более современной, чем холл, украшенная большим камином, декоративной лепниной и массивным зеркалом, в котором отражались очертания завешенной тканью мебели.

Еще больше разозлившись, Джонас распахнул ставни и в гостиной. Солнечный свет не выявил никаких следов недавнего пребывания людей. Руки у него были серыми от пыли.

Черт возьми! Она хотя бы здесь?

Он переходил из комнаты в комнату, хлопая дверьми и поднимая в воздух пыль. К тому времени, как он вернулся обратно в холл, тревожное чувство исчезло. Вместо тревоги в нем теперь бурлил гнев.

Эта женщина даже пальцем не пошевелила, чтобы создать хотя бы видимость того, что она что-то делает! Хотя чему он удивляется? Она – дочь женщины, которая увела из семьи его отца и косвенно причастна к смерти его матери. И Равенна такая же любительница легкой жизни. Ну, этому он сейчас положит конец.

Джонас начал подниматься по лестнице, перешагивая сразу через две ступеньки. Он нашел Равенну в одной из хозяйских спален. Она даже не шелохнулась, когда он вошел. Джонас остановился у изножья кровати с балдахином, сердце его неистово стучало, когда он посмотрел на Равенну.

Она лежала на боку, положив ладони под щеку. Она что, не слышала, как он хлопал внизу дверьми и ставнями? Он прищурился и внимательно посмотрел на нее, но не заметил ни сбившегося дыхания, ни трепета ресниц. Тонкий луч света бросал косые тени на ее лицо, лоб перерезали тоненькие морщинки, словно даже во сне ее что-то беспокоило. Взгляд Джонаса спустился к ее слегка приоткрытым нежно-розовым губам. Он тут же вспомнил ее сладкое горячее дыхание и то, как он ласкал ее.

Джонас неосознанно наклонился к ней и протянул руку, словно желая нежно разбудить ее. Он резко отпрянул назад и схватился за резной столбик кровати. Он никогда не был таким легковерным, как Пирс. Джонас прекрасно осознавал, что представляет собой Равенна и какова ее цена.

– Я сказал, пора вставать. – Низкий голос ворвался в задурманенную сном голову Равенны.

Она уткнулась лицом в подушку. Ну еще немножечко. Ей было так хорошо в этой мягкой постели, ее измотанное тело словно парило в облаках.

– Хватит играть Спящую красавицу! – Голос, ставший в одной мгновение резким, выдернул ее из сладкой дремы. Равенна открыла глаза и с трудом подавила испуганный крик.

– Ты? – выдохнула она, с трудом приподнявшись на постели.

– Ты ожидала увидеть кого-то другого? – Джонас полоснул ее недобрым взглядом.

Паника забилась в ее груди, как птица в клетке. Равенна вспомнила его обжигающую ярость в Париже, стальную хватку его рук, которые могли быть и нежными. Страх сковал ее по рукам и ногам. Она ничего не могла поделать с реакцией собственного тела, но под его взглядом, полным неподдельной ненависти, она почувствовала, как глубоко внутри ее нарастает возбуждение.

Равенна перекатилась к краю кровати и рывком попыталась встать. Она недооценила степень собственного измождения, и, как только ноги коснулись пола, колени ее подогнулись. Мгновение спустя Джонас был уже рядом, готовый в любую минуту подхватить ее. Это мгновенно придало ей сил.

– Не трогай меня! – гневно крикнула она.

Джонас тут же сделал шаг назад, его взгляд снова стал непроницаемым.

С трудом переведя дыхание, Равенна внутренне собралась и встала прямо. Ее ноги тряслись как желе, но это было вполне ожидаемо после того, как она столько часов провела на ногах. И это не имело никакого отношения к Джонасу Девесону.

– Что ты здесь делаешь?

Брови Джонаса удивленно поползли вверх.

– Думаю, этот вопрос – моя прерогатива. Что ты делаешь в этой спальне и почему спишь посреди белого дня?

Равенна взглянула на часы: два часа дня. Неудивительно, что она чувствует себя разбитой, ведь она легла всего пятнадцать минут назад. Ей была совершенно необходима передышка. С тех пор как Равенна приехала сюда, она работала на износ, пренебрегая советом беречь себя и давать своему измученному организму отдых.

Страх был прекрасной мотивацией. Она переступала через собственную усталость день за днем, прекрасно понимая, что Джонас не преминет воспользоваться даже малейшим шансом, чтобы упечь ее за решетку.

И вот он здесь, как она и опасалась.

– Я начала уборку очень рано, поэтому позволила себе небольшой… перерыв.

– Большинство людей делают перерыв за чашкой чая с печеньем, а не распластавшись на антикварной кровати.

Он что, пытается обвинить ее в порче мебели? Может, она и не самая миниатюрная женщина на свете, но уж тяжеловесом ее точно трудно назвать, особенно после перенесенной болезни.

Равенна искоса глянула на кровать: она была такой огромной, что на ней с легкостью разместились бы четверо. Она едва примяла роскошное, расшитое золотом покрывало, которое еще неделю назад было покрыто слоем пыли, как и занавески. И то и другое Равенна успела выстирать.

– Если ты ждешь, что я начну рвать на себе волосы, – напрасно. – Она уперла руки в бока, надеясь, что Джонас не заметит, как они дрожат. – Если я смогла очистить эту кровать, значит, я могу на ней и поспать.

– Ты – истинная дочь своей матери. Видимо, она рассуждала так же, забравшись в постель Пирса.