— Она пока в квартире, но что-то там тихо слишком.

— Уверен, что она там? — напрягся, слыша сомнение в голосе Серого.

— Да, та баба долго ее сдавать не хотела. Пришлось припугнуть хорошо. Испугалась, сказал, что тетка ваша попросила ее в съемную хату пустить. Но свет в окнах не горит, и за дверью тишина.

— Ладно, будь там. Скоро буду. Вылезет — не трогай, просто следи.

— Будет сделано.

Я бросил трубку. Исполнительный. И тупой. Люблю таких, они обычно верные, как псы, за кость от хозяина готовы на многое.

Встал и вышел из дома родственницы, которая стояла у окна, так и не ложившись, как планировала. Она сверлила мне затылок прожигающим взглядом и поджимала губы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Махнул ей на прощание рукой и улыбнулся.

Ты не все предусмотрела, тетушка. Мои связи куда обширнее, чем ты думала. А эту дебильную я уже скоро сломаю, всю душу ей наружу выверну, чтоб знала, каково это — врать Саяровым.

Рассвет прокрадывался в окна ленивыми лучами, заставляя меня с каждой минутой все сильнее бояться.

У нас в душах с раннего детства живет убеждение, что страх исчезает с рассветом. Уходит тьма, и чудовища, живущие в ней, прячутся по темным уголкам, до следующей ночи. И я в это верила. Только вот сегодня все было иначе. Чем выше поднималось солнце, тем больше меня накрывали волны паники.

Полина спала, а я так и не сомкнула глаз, не в силах прогнать наступающую на пятки тревогу. Каждая минута казалась мне отвоеванной у времени и данной взаймы. А долги, как водится, надо возвращать, даже кармические.

Дождавшись, когда серый сумрак ночи развеется окончательно, я поднялась на ноги и потянулась к чемодану, чтобы переодеться. Наспех умылась в маленькой серой раковине, глядя на потрепанное отражение, и криво улыбнулась.

Ужасно выгляжу. Но чего я могла ожидать после бессонных ночей, похорон и галлонов пролитых слез?

На кухне, в потрепанных временем ящиках, нашла пакетик с кашей-минуткой. Вскипятила чайник, чтобы приготовить дочке завтрак. Кто знает, когда в следующий раз я смогу ее нормально покормить?

Думая о том, куда ехать и куда бежать, решила надеяться на удачу. Выбрать рейс ближайшего автобуса и просто умчаться куда глаза глядят.

Телефон, что вручила Лидия, молчал, а свой я так и не решилась включить. Даже мысленно мне было сложно представить, что он напишет мне, снова угрожая и прессуя своим напором. Возвращаться даже не думала, и уж тем более развязывать ему руки и безропотно выполнять приказы.

Хер ему. С маслом.

— Мама? — дочка вышла в кухню, следуя за шумом греющегося чайника и потерла глаза, не понимая, где находится. — А где Лида?

— Дома, малыш. А ты скорее беги умываться, — стараясь выглядеть веселой, я поцеловала дочку в лобик, — мы с тобой тоже скоро уезжаем.

— А куда?

— Я же обещала тебе поездку. Вот сегодня и отправимся.

— Ура!

Даже не услышав ответа на свой вопрос, она бодро потопала в ванную, нисколько не смущаясь незнакомой квартиры. Зашумела вода, и я устало выдохнула, на секунду снимая маску спокойствия.

В груди разгоралась паника.

Казалось, расплата все ближе, и я неумолимо бегу к ней в пасть.

Скудный завтрак. Но я накормила малышку, а сама выпила крепкий чай без сахара — в квартире его просто не нашлось. Полинка болтала ножками и, как всегда за завтраком, мурлыкала себе под нос детские песенки из мультиков. Смотреть телевизор ей за столом было нельзя, и она развлекала себя, разыгрывая знакомые сценки с вилками и ложками.

— Ну что, ты готова?

Закончив с завтраком и вымыв испачканную посуду, оделась сама и помогла малышке, которая не любила кататься на руках и предпочитала идти рядом.

Она кивнула и подошла к дверям в ожидании, пока я открою.

Опасливо заглянув в глазок, я не увидела ничего, кроме пустого подъезда, и щелкнула замком на двери. Она открылась, пропуская сквозняк. Вытянув чемодан через порожек, я дождалась, пока выйдет дочка, и закрыла дверь, не убирая ключ далеко.

Выйдя из подъезда, осмотрелась, но в такое раннее утро никто еще не покинул теплых постелей, и улица была безлюдной. Только ветерок шумел в ветвях деревьев, заглушая мое встревоженное дыхание.

Поля шла рядом, о чем-то задумавшись, и по пути подпинывая маленький камушек.

Еще не проснулась толком, моя сонная сладость.

Не смогла сдержать улыбку, глядя на черные кудряшки, что непослушно вились, рассыпавшись по детским плечам. Так похожа на…

Сцепив зубы, открыла машину и усадила дочку в детское кресло, пристегивая ремешки.

— Мама?

— Ау?

— Так, а куда мы поедем? Там будут горы? — внимательные и проницательные глаза смотрели на меня с надеждой.

— Может быть. Но поля мы точно посмотрим, может, даже увидим коров. Ты когда-нибудь видела коров? — шутливо спросила я, склоняясь к ней и целуя в лоб.

Дочка звонко рассмеялась, отворачиваясь от щекотки и улыбнулась шире:

— Нет, только в софиной книжке. Там она была в пятнышках. Черных таких, — она ткнула пальчиком в свой ремешок как раз нужного цвета и выпятила губки. — А коровы всегда такие?

— Нет. Бывают еще и рыжие.

— Рыжие, как Софа? — дочка вновь рассмеялась, находя это очень веселым, и я кивнула, тоже не сдержав смешка. — А какие еще?

— Есть полностью белые.

— Правда? — она удивленно распахнула глаза и приоткрыла рот.

— Правда-правда. И совсем черные.

— Как я? — она зацепилась пальчиком за локон и потянула его вперед, показывая цвет.

— Почти. Только у коров волосы покороче.

— А грива?

— Грива у лошадок, — чмокнув ее еще раз, я потянулась назад, закрывая дверь авто, чтобы обойти его и сесть за руль.

Горячая ладонь накрыла мою талию и развернула с такой скорость, что в ушах засвистело. Я не успела даже вскрикнуть, как мой рот закрыли, накрыв сильными пальцами, а тело прижали к двери машины.