будут большие — больше получу я, меньше — Ротшильды. Но потом-то мы совместные барыши все равно поделим согласно нашим договоренностям.

Утром господин Бекстер привез мне телеграмму из Лондона, вручив её, он как-то замешкался, а потом как бы приняв какое-то важное решение, спросил:

— Ваша светлость, вам нужны преданные слуги?

Как говаривал, один знаменитый пародист, вопрос конечно интересный. Я кивнул и вопросительно посмотрел, ожидая продолжения.

— После выполнения этого поручения господина барона я свободен и если вашей светлости угодно могу перейти к вам на службу.

— Хорошо, сударь. Завтра утром я жду вас, — у меня появилось острейшее желание поскорее остаться одному. Мои мысли мои скакуны и сейчас они галопом летели в прошлое, когда из 21-ого века я перенесся в век 19-ый.

Глава 7

Когда произошла вся заваруха на Сенатской площади молодого князя Алексея Андреевича Новосильского в Питере не было, он был болен и все интересное произошло без его участия. Накануне юноша поехал в Кронштадт с одним из поклонников старшей сестры Анны, тридцатилетним армейским лекарем Матвеем Ивановичем Бакатиным.

Матвею Анна Андреевна безумно нравилась, но она была одной из знатнейших и богатейших невест России, а он всего лишь армейский лекарь, которому от ворот поворот не дают только из уважения к памяти старого князя Алексея Андреевича Новосильского, получившему смертельное ранение на Бородинском поле и умершего на руках будущего лекаря.

Матвей был потомственным лекарем, первым в роду во времена Петра Первого был его прадед. Отец Матвея принадлежал уже к сословию обер-офицерских детей, был флотским лекарем эскадры адмирала Ушакова и за отличия по окончанию войны с турками в 1793-ем году ему было жаловано потомственное дворянство, он вышел в отставку, женился и родил сына.

В 1812-ом году семнадцатилетний Матвей учился на медицинском факультете Московского университета и добровольцем присоединился к сформированному князем Новосильским пехотному полку, с которым и оказался на Бородинском поле.

В роли помощника полкового лекаря он пробыл всего несколько дней. Вместе с денщиком князя Алексеем Петровым спас от плена раненого командира полка и отвез умирающего князя в его имение. Вернувшись в полк, отличился еще несколько раз. Вместе с бывшим княжеским денщиком, с которым Матвей очень подружился, был произведен в офицеры. За войну 12-ого года и заграничный поход получил два ордена. Вернувшись в Россию, молодой офицер неожиданно для всех подал в отставку и продолжил учебу в университете, после выпуска из которого стал армейским лекарем.

В доме князей Новосильских Матвею всегда были рады и он часто у них бывал, особенно когда был переведен в столичный гарнизон лекарем одного из полков. Князь Андрей Алексеевич очень быстро понял, что господину лекарю нравится его старшая дочь княжна Анна, хотя сам Матвей не давал для этого ни малейшего повода и начал косо на него посматривать. Князь возможно приказал бы его не принимать, особенно когда Анна Андреевна категорически стала отвергать всех потенциальных женихов, но неожиданно для него Матвея демонстративно очень любезно стала принимать княгиня Елизавета Павловна.

Молодой князь Алексей Андреевич от этого был очень далек, с господином лекарем он был знаком постольку-поскольку и то, только благодаря своим друзьям детства, братьям Петровым. После смерти своего боевого товарища Матвей не забывал его детей и регулярно навещал их.

Молодой князь общество не любил с пеленок, а поступив в университет, вообще перестал общаться с посторонними людьми. Он был крайне удивлен просьбе матушки сопроводить Матвея Ивановича в поездке в к его дяде старшему лекарю Балтийского флота. О цели поездки князь узнать не успел, на подъезде к Кронштадту возница не заметил полынью и возок опрокинулся. В холодной морской воде «искупался» только Алексей и естественно заболел.

Матвей не решился сразу везти больного обратно в Питер и князь двое суток отлёживался в доме его дяди.

Когда пришло известие о выступлении 14-ого декабря князь категорически потребовал везти его домой. Но это была большая ошибка, еще по дороге его состояние ухудшилось, началась лихорадка, он потерял сознание и в беспамятстве находился неделю.

* * *

Сквозь плотную, вязкую темноту начали пробиваться какие-то звуки. Я попытался прислушаться и после нескольких попыток мне удалось понять, что это звуки колыбельной, которую поет где-то рядом какая-то женщина.

Пение было очень приятным, я понял, что это колыбельная и темнота стала отступать. Через какое-то время мне захотелось открыть глаза.

— Ванечка, скорее беги за барыней и Матвеем Ивановиче, Алексей Андреевич глаза открывают, — голос был очень знакомый и приятный, с ним было связано что-то очень для меня хорошее и я действительно открыл глаза.

Надо мною был высокий потолок, обтянутый какой-то красивой и легкой материей, каких-то синих оттенков. На мне была длиннополая мужская ночная рубашка из какого-то очень нежного и приятного материала. Постель была такая же нежная и приятная. Скосив вниз взор, я увидел свои руки. И это были не руки водилы с пятидесятилетним стажем, с вечными трещинами на пальцах, коротко и грубо подстриженными толстыми ногтями и застарелыми мозолями.

Поверх одеяла лежали молодые ухоженные руки с гладкой и нежной кожей, ногти красивых и длинных пальцев были идеально подстрижены.

Меня тут же затошнило, жутко закружилась голова и я тут же снова закрыл глаза. Головокружение прекратилось, тошнота быстро отступила. Кругом опять была темнота, но это была просто темнота, стоило мне открыть глаза и она исчезнет. Тем более я слышал и ощущал, что к женщине, которая пела колыбельную, подошли еще какие-то люди.

Не знаю почему, но я, не открывая глаз, тихо и медленно сказал им:

— Не трогайте меня, хочу поспать.

Спать совершенно не хотелось, но интуитивно я понял, что надо срочно спрятаться в какую-нибудь скорлупу, что бы разобраться что произошло. Я совершенно не понимал, что случилось, где я нахожусь и кто я!

Мне не просто не хотелось спать, я и физически скорее всего чувствовал себя неплохо. А тошнота и головокружение появились от офигения при виде своих рук. Через некоторое время во мне обнаружились две страннейших способности: лежа с закрытыми глазами я как бы видел, что происходит вокруг, вернее не видел, а понимал. Второй способностью было физическое ощущение течения времени.

Первым пришло понимание, кем я являюсь и от этого понимания чуть не спалился, у меня почти вырвался возглас изумления.

Изумляться и правда было от чего. Оказывается я, князь Алексей Андреевич Новосильский, знатности и богатства неимоверных. Мне почти шестнадцать. У моего родителя какие-то проблемы, где он сейчас пока не понятно. Сегодня не то двадцатое, не то двадцать первое декабря 1825-ого года.

Лежу я в своей спальне, в уголочке на стульчиках примостились четверо: моя матушка Елизавета Павловна, старшая сестра Анна, врач Матвей Иванович Бакатин. Правда сейчас в 19-ом веке, а я сразу стал ощущать себя человеком этого века, еще говорят не врач, а лекарь. Четвертой была моя нянюшка Пелагея Тихоновна. Именно она и пела колыбельную.

Я сразу понял, что Матвей Иванович не ровно дышит на мою сестру, но держит это в тайне, он ей не ровня почти во всем. Но к моему изумлению я внезапно понял, что Анне Андреевне простой армейский лекарь тоже очень нравиться, она очень страдает и не знает что делать. Еще большим открытием было то, что матушка в курсе этого и тоже не знает что делать.

13-ого декабря мы с Матвеем Ивановичем поперлись в Кронштадт, но на подъезде случилось несчастье, возок опрокинулся в полынью и я оказался в холодной морской воде, естественно заболел и несколько дней был в беспамятстве.

Параллельно этому я вспомнил, что еще недавно жил в 21-ом веке в городе Санкт-Петербурге и работал простым водителем-дальнобойщиком. Когда-то я родился и жил в городе русской славы Севастополе, но служить в армии пришлось в Ленинграде, где и остался жить. Женился, появились дети — две девочки, в лихие девяностые занялись попутно с женой бизнесом — торговлей. Дочери вышли замуж и организовали строительную фирму.

В дефолт мы разорились и вскорости жена умерла. Зятья после этого стали рожи воротить, а следом и дочери. У них была успешная строительная фирма, а я опять подался в дальнобойщики. Они посчитали, что это как-то их компрометирует, а о том, что когда-то первые деньги на свой бизнес получили от меня,