— Я сказал: не надо!

Его руки, несмотря на ранение и заметную слабость с силой сжимают мои плечи, заставив на мгновение задуматься о том, сколько мощи в этом человеке.

Ведь если он захочет, то с легкостью переломит мне хребет.

— Ты же не хочешь, что бы те люди, которые сделали это со мной, с пинка вынесли твою хлипкую дверь? Так ведь?

Судорожно киваю, не в силах вымолвить и звука.

— Вот и хорошо. А теперь тащи на кухню, все, что у тебя есть по медицине и ставь чайник. Тут рана пустяк. Не боись — ласты раньше времени не склею. Нам еще чай с тобой пить с баранками.

— С какими к черту баранками?! — истерично всхлипываю я.

— С маком, Кнопка. Мне такие больше…нравятся-я-я.

Глава 7

Соня

Официально: это самый странный вечер в моей жизни.

Ощущение, будто я попала в параллельную реальность, в которой все вокруг превратилось в кадры из какого-нибудь низкобюджетного боевика.

— Да, не трясись ты так, — внушает Игнат, прижимая к боку чистую наволочку, — Все будет хорошо.

— Что-то я не уверена в этом, — бурчу под нос, а сама с третьей попытки не могу попасть ниткой в иголку, — Не вам же в живого человека иголкой тыкать. И вообще…еще не поздно вызвать скорую. А вдруг я что-то не так сделаю? А вдруг воспаление? И нитки у меня самые обычные.

Говорю все это, а у самой руки трясутся.

— Выпить надо, — задумчиво и даже как-то отстраненно замечает мужчина, — Чё есть?

— А-а-а, чё надо? — заикаясь от нервного напряжения, перехожу на жаргон я.

— Горячительное. Есть?

— Не-а.

— Так я и думал…Ты ж у меня интеллигентная.

Приготовив нитку с иголкой и пару раз, глубоко вдохнув для успокоения, приближаюсь к мужчине.

Из алкоголя в моем доме только небольшая бутылочка антисептика, но его я не буду предлагать, так как он явно сейчас истратится на обработку раны.

Стараясь не думать, где и при каких обстоятельствах Игнат получил это ранение, прошу его снять свитер и встать ближе к свету.

Обнажившись по пояс, мужчина, чуть покачнувшись, выполняет мою просьбу и хмуро наблюдает за тем, как я, продезинфицировав нитку в спирте, сажусь на табуретку, чтобы его рана оказалась на уровне моих глаз.

— Мне страшно, — жалуюсь я.

— Тут всего пару стежков надо сделать. Ты справишься.

Ох, мне бы такую уверенность.

— Эта рана только кажется такой страшной. Она ножевая и не глубокая, — продолжает рассказывать он.

И вроде бы эта информация должна немного успокоить, но нет же!

Нервно сглатывая, прихватывая кожу предварительно обработанными в спирте пальцами, стягиваю края сочащейся раны и делаю первый укол.

Чувствую, как мышцы под моей рукой резко сокращаются и с трудом сдерживая рвотный позыв, продолжаю свое, казалось бы нехитрое, но крайне неприятное дело.

— Давай…у тебя хорошо получается…

Игнат смотрит на меня сверху вниз, тяжело дыша, а у самого лицо белее снега, на лбу выступила нездоровая испарина.

Лишь бы в обморок не грохнулся.

Что я с его бесчувственной тушей делать буду?

Он же наверняка весит под центнер.

Пусть лучше на своих двоих уйдет из квартиры, а не вперед ногами вынесут.

Думая об этом, как о стимуле закончить свое страшное дело побыстрее, сцепив зубы, делаю еще пару стежков, кое-как креплю нитку и, отстранившись, с облегчением выдыхаю.

— Теперь повязку, — командует сверху Игнат.

Невольно запрокидываю голову и смою на его сосредоточенное лицо, ясные глаза.

Все ему нипочем!

Не человек, а самый настоящий терминатор.

Он даже выглядит почти так же, как Шварцнегер: идеальный пресс с, кот меня укуси, самыми настоящими кубиками. Про накачанную грудь и мощные руки вообще молчу. Страшно даже представить сколько в нем силы. Одной правой пришибет, если захочет.

— Кнопка? — заметив, что я зависла, зовет мужчина, — Не смотри на меня так, а то поцелую.

— А? — глупо хлопаю глазами.

— Поцелую, говорю, — криво усмехается он, — Тебе хочется?

Вспыхиваю на мгновение, теряясь от его грубоватого флирта, но тут же себя беру в руки.

— Вот еще! — фыркаю в ответ и с самым что ни есть независимым видом сооружаю из старой, но чистой простыни, повязку.

— Жаль, — вздыхает, — А мне хотелось бы…

Вы поссорите на него?

Едва на ногах стоит и туда же!

* * *

Наложить тугую повязку оказывается не таким простым делом, как мне казалось изначально. То ли мне не хватает сноровки, то ли сил, но она то и дело съезжает. Что бы закрепить ее получше приходится обхватить мужчину за пояс и практически прижаться щекой к его торсу.

Донельзя компрометирующая и неловкая ситуация, но я, как мне кажется, выдерживаю ее с достоинством, хотя и жду какого-нибудь пошлого намека от моего полуголого пациента.

— Все, — наконец выдыхаю, любуясь на плоды своих трудов, — Готово!

— Спасибо, Соня, — тихо произносит Игнат, тянется к своей одежде и, покачнувшись, едва не падает.

— Осторожней! — вскрикиваю я и, подхватив его под мышку, с великим трудом усиживаю на стол, — У вас сильная потеря крови и слабость.

— А, — тяжело дыша, отмахивается мужчина, — Пройдет. У тебя есть антибиотики?

— Не знаю, — отвечаю и с беспокойством поглядываю в коридор, — Сейчас посмотрю, а вы оденьтесь, пожалуйста.

Игнат не спорит, медленно натягивает на себя свитер и буквально в следующую минуту на кухню ураганом залетает Руслан.

— Это еще что тут происходит?! — с претензией начинает он.

О, боже дай мне сил, но Рус уже достал со своим юношеским максимализмом!

Быстренько, пока он тут не раздул скандал, который будут слушать все соседи, подхватываю братца под локоток и почти силком выталкиваю его в коридор, закрыв за собой дверь кухни.

— Рус, ты обалдел так орать? — тихо шиплю я.

— А какого фига это чувак у нас на кухне опять тусуется.

— Чай пьет! — рычу в ответ и прячу за спиной окровавленные руки, — Не видишь?

— Ты же говорила, что он просто тебе помог?

— А теперь не просто. Ясно!

Глаза брата шокировано округляются и он, горестно изобразив жест «рука-лицо» едва шепчет:

— Только не говори, что он и есть твой загадочный кавалер?

Молчу, потому, что не знаю, как реагировать на такую тупую догадку, и Рус восприняв это по своему тихо бурча гадости, разворачивается и уходит.

— Я спать! — рявкает он и демонстративно, высказывая мне свое «фе» хлопает дверью.

Вот ведь паршивец!

Значит, когда я ему высказывала про Стаса — его дружка-стукача и предателя, он просил не вмешиваться в его жизнь. Типа — дружу, с кем хочу.

Ему, значит, можно, а мне