– Кстати, дани Женевьева, красоту вашу я мог бы и без внушения похвалить, – улыбнулся ей моложавый профессор, вручая документ. – А вообще, вы сегодня были на высоте. Хвалю, дани.

– Благодарю, – вымучила она ему улыбку, так как была угнетена мыслю, что виделась с преподавателем, очень возможно, что в последний раз.

А через несколько минут они уже снова стояли в академическом коридоре вместе с Бодуеном. И он внушал ей, что раз к зачету декан допустил, то еще не все было потеряно.

– Не вешай нос, Жени. Решим мы твою проблему. Завтра. Сегодня же праздник, а завтра сядем и хорошенько все обдумаем. Идет? Да, ты в кафе идешь, надеюсь?

– Что-то мне…сам понимаешь…

– Ничего не знаю! Бери себя в руки, Жени, и кончай хандрить. Сейчас отвезу тебя домой, ты там пока прихорашиваться будешь…

– Не надо, Бо. Сама доберусь – мне пройтись хочется, в одиночестве.

– Ладно. Иди. Но к вечеру, чтобы была свежа и весела. Договорились? Оно и к лучшему, что не надо тебя подвозить, я тогда метнусь в кафе, столик бронировать. Все, пока, – и парень поскорее поцеловал ей щеку, чтобы в следующую минуту уже бежать на выход.

Пока Женевьева прибрела домой, прошло порядком времени. Да, она не торопилась, шла неспешно, успела и по сторонам насмотреться на радующихся празднику людей и в свои мысли погрузиться с головой. Обдумать ей было что. Например, как стала бы жить дальше, откажись отец платить за ее провинности. Что дело могло бы кончиться замужеством, нисколько не верила. Бред это был. А вот перед родителем повиниться, скорее всего, придется, так соображала. Грустно, конечно, но что было поделать. Расстраивать папу не хотела, только другого выхода, похоже, не наблюдалось.

И пришла ей тогда в голову мысль. А что, если уже сегодня перед ужином рассказать отцу о проблемах? Хорошо ли было портить ему настроение? Так ведь это неминуемо должно было случиться. А тут праздник, гости, не должен был папа гневаться и расстраиваться долго. Смотришь, к началу ужина уже простил бы ее, пообещав выписать чек, а к середине праздника, вообще бы, об этой неприятности забыли бы. Вроде, все складно получалось. И как решила она так, настроение ее значительно улучшилось. К дому Жени уже подходила, расправив плечи и высоко вскинув голову. Морозец же подрумянил ей щеки, глаза девушки светились надеждой, одним словом, хороша была тогда, как всегда.

– О! Ты посмотри, Лаура, сиротка наша домой заявилась, – встретила ее в прихожей старшая сестра сразу же за Нинель, вышедшей помочь своей госпоже снять шубку. – Выглядит бодрой. Похоже, ничего сегодня не натворила. Что, и зачет по магии внушения смогла сдать? О, нам надо быть с ней теперь осторожнее, а то вдолбит нам в светлые головы, что красивее и удачливее нас, а мы тогда расстроиться можем…

– А ты что домой пришла? – объявилась и вторая сестрица, заслонившая собой проход к лестнице. – Еще же не полночь! Или ты решила сегодня с нами потягаться и сразу всех женихов на себя переключить? Не выйдет, дурочка. Ты даже не умеешь себе прическу сделать или макияж грамотно нанести…

– О! Кстати! – перебила ее Женевьева и указала пальцем на бигуди у сестры на голове. – Таких штук лишних нет? Я сегодня вечером с ребятами в кафе пойду, и хочется выглядеть не хуже других. Дадите?

– А ты точно дома на ужин не останешься? – прищурилась на нее Луиза после того, как переглянулась с Лаурой. – Не врешь? Если так, то мы тебе и уложить волосы потом поможем, и магически закрепим локоны, чтобы до глубокой ночи красота осталась держаться.

– Спасибо, согласна на все сразу.

И вот стояла через несколько часов Женевьева перед зеркалом и внимательно себя рассматривала. Нет, определенно, там отразилась не она, а какая-то незнакомка. Той не могло быть двадцать лет – смотрелась старше, где-то на двадцать пять, наверное. Высоко поднятые в замысловатой прическе волосы, придавали образу больше женственности. А еще таинственности и чувственности. Но это уже в сочетании с макияжем, над которым тоже сестры поколдовали. И платье! Его Жени одевала сегодня впервые. Красивый коралловый шелк выгодно подчеркивал бархатистую кожу, нежный румянец и яркие пухлые губы. Только вот декольте – так и хотелось лиф подтянуть вверх и прикрыть слишком оголившиеся, на ее взгляд, полушария груди. И не только на ее взгляд, вон, Нинель тоже так считала и все протягивала шелковый палантин, чтобы немного могла им прикрыться.

– Глупости, – наскакивали на нее сестры. – Сейчас все так носят вечерние наряды. На нас посмотри. Ты же сама сказала, что желаешь этим вечером выглядеть не хуже других. Вот и привыкай к декольте, деточка. Так хоть не выглядишь ребенком, смотри, грудь появилась, и ничего так себе. Твой черноглазый ухажер определенно должен будет упасть сегодня к твоим ногам и, возможно даже, сделает предложение руки и сердца.

– Угу! В третий раз! – неуверенно проводила Жени пальчиком по вырезу платья.

– Что ты сказала?! Правда, что ли? Уже предлагал тебе Бо замужество? – немедленно уцепилась за ее высказывание Луиза. – Мам! Мама!!!

– Эй! – спохватилась Женевьева после истошного крика сестры. –  Чего вопишь?! Пошутила я так. Мол, сразу три раза в ноги мне упадет Бодуен сегодня, как увидит.

– Да? – с сомнением мерила ее взглядом старшая и с подозрением младшая сестра.

– Госпожа! Сани к дому подъехали, – подскочила к окну Нинель, первая отреагировавшая на характерный звук.

– Стой! Не торопись, – остановила ее Лаура. – Про духи забыли. Луиза, давай наши фирменные. Вот, теперь Бо точно будет твоим.

– Сами делали? Ворожбу добавили? А ничего, что у нас в компании принято всем подряд щеку подставлять? Не обвесят меня кавалеры сегодня, как игрушки новогоднюю елку? – засмеялась Жени. – И как это вам не жалко такое ценное зелье на меня тратить?

– Если ты нам, сестрица, не конкурентка, то можно и пожертвовать несколько капель. Все, иди, давай.

Нинель набросила на плечи юной госпоже шубку, на голову палантин, чтобы не замерзла, пока дойдет до саней, и пожелала весело провести вечер. Когда Жени подходила к дверям, то ощущала, как настроение ее не просто поднималось, а, прямо, взлетало вверх. Потому что представляла, как удивятся сейчас друзья такому ее внешнему виду. Правда, немного тянуло душу, что не смогла, как планировала, поговорить с отцом. Ждала его, ждала, а он по какой-то причине задерживался. Но это ничего, позже смогла бы объясниться с ним.

А сейчас взглянула в последний раз на свое отражение в зеркале, теперь уже в том, что висело у самых входных дверей, и игриво подмигнула ему. Дальше чуть выглянула в окошко при входе и увидала, что Бодуен вышел из саней. Значит, ему не терпелось увидеть ее. Это хорошо. Потом скользнула взглядом по его саням и заметила, что из них показалась голова Адели. Подруга что-то говорила Бо, возможно звала. Выходило, что Бодуен заехал сначала за Адели, и только потом к ней. Это было понятно, если кафе располагалось в центре, а девушка, одна из всех, жила почти на окраине. Все логично, но отчего-то Жени почувствовала внутри легкий укол. Неприятное было ощущение. Она пообещала себе с ним справиться и толкнула дверь, чтобы выйти на улицу.