– Скажи мне, Мышка. Неужели я когда-нибудь бросал тебя? – Алексей улыбнулся.

Ава удивилась тому, насколько ясным был его взгляд. Ярче, чем самое безоблачное небо. Когда она наконец повернулась к нему, то сразу захотела отвернуться, и Ава поймала себя на том, что рассеянно перебирает краешек своего полотенца.

– Первая любовь. Ты был моей первой любовью. Моим впервые разбитым сердцем.

– Да, первая любовь, – согласился Алексей. – Ты все еще моя любовь.

– Может быть, этого достаточно. Влюбиться хотя бы раз. – Теперь Ава внимательно изучала его лицо. Казалось, что оно смягчилось, пока она говорила. – Я больше никогда никого не полюблю.

Он печально улыбнулся.

– Это неправда. У тебя есть Наташа и Академия. По крайней мере трое из твоих одноклассников спрашивают о тебе каждый день. И, конечно, Сана и Данте. – Данте был самым близким другом Алексея, а Сана – самой близкой подругой Авы. – Они любят тебя больше всего на свете, к тому же знают нас обоих. – Алексей потянулся, чтобы коснуться лица Авы.

«Знали», – поправила она про себя.

Хватило одного этого слова, чтобы та злость, которую девушка так старалась держать под контролем, жарким пламенем вырвалась наружу.

– Ава.

Теперь она посмотрела ему в глаза.

– Клянусь, Алексей. Я уничтожу каждого, кто имел хоть какое-то отношение к тому, что я потеряла тебя. «Красный отдел», армию, всю страну, если понадобится.

– Не нужно. – В голосе Алексея прозвучала тоска.

Ава нахмурилась.

– Почему?

– Ивана больше нет. Все кончено, – мягко произнес Алексей. – Меня тоже больше нет.

– Если все кончено, то почему ты здесь, мой призрак?

Алексей отстранился.

– Ава Анатольевна, веди себя хорошо.

Ава поднесла ладони к глазам, закрывая их от яркого солнечного света.

– Знаешь, для твоей сестры и для меня еще ничего не кончено. Месть и ненависть, Алексей, – таков характер нашей вдовьей связи. Я принимаю это, почему ты – нет?

От этих тяжелых мыслей у Авы разболелась голова.

Алексей покачал головой.

– Нет. Это не так. Ты ведь знаешь, что с моей сестрой тебя связывает не только общее горе, Мышка. Нет, Мышка. И связаны вы не только мной.

Ава перевернулась на другой бок. Ей не хотелось думать о квантовом переплетении, но мысли о нем не выходили у нее из головы. Вдовы попали в ловушку совсем не сказочного мира Ивана Сомодорова; они были в западне с того самого дня, когда между их разумами была впервые установлена связь. Благодаря тому, что Тони любил называть «безумной наукой матери Авы», квантового физика доктора Орловой, не говоря уже о жутких махинациях самого Ивана, сознание и подсознание Авы и Наташи были все еще соединены таким образом, что обе девушки не до конца понимали, как это работает.

«Квантовые пути».

Иногда они могли ощущать чувства друг друга или видеть одни и те же сны. Иногда это были общие воспоминания. Однажды Вдовы попытались разъединить свои разумы, но с тех пор, как они приехали в Южную Америку, их связь стала только крепче, в чем ни одна из них еще не призналась другой открыто. Была ли это близость или что-то другое, но Ава знала, например, то, что Наташе все еще снились кошмары о смерти брата: в них она видела, как вокруг его бледного лица растекается алая лужа крови. Вновь и вновь...

– Но тебе тоже это снится, Ава Анатольевна, – прервал ее мысли Алексей.

– Конечно, – сказала Ава, глядя на него. – Наверное, всегда будет сниться. Ты ушел. Иван Сомодоров со своей армией убийц забрал тебя у меня. Моя жизнь тоже закончилась в тот день.

– Я бы не хотел, – с грустью произнес Алексей. – Не хотел, чтобы это с тобой происходило.

– Я не могу ничего изменить. У меня нет выбора. Я не умею управлять своими кошмарами, как и не могу прекратить кошмары твоей сестры. По крайней мере, воспоминания возвращаются только днем. – Ава даже самой себе не хотела озвучивать цену (травму, изнеможение, неослабевающую печаль), которой требовал парад мрачных картин. Она могла представить, что Наташе было не легче. Ава знала это, достаточно было посмотреть, что происходит в сознании ее наставницы.

«Цена Вдовы».

Чаще всего им снилась смерть Алексея. Иногда – смерть Ивана. Наташа порой видела во сне, как бомбят дом семьи Романовых. Иногда им снились лица девушек, погибших в «Красном отделе» от жестоких избиений, гипотермии, голода или роли подопытных кроликов для лабораторий военного научно-промышленного комплекса Ивана.

«Почему столько мрака? Почему снятся одни кошмары? Почему мы не можем отпустить их?»

Ава подняла взгляд на синюю гладь безоблачного неба.

– Потому что ты думаешь, что они делают тебя сильной, но это не так. Они только заставляют тебя страдать. Ты уже достаточно настрадалась, – неохотно произнес Алексей. – Тебе не нужно вспоминать. Жаль, что ты не забыла.

– Как я могла забыть? Как я смогла бы даже захотеть этого? – Ава старалась не смотреть на Алексея, буравя взглядом пальцы своих ног. Она была готова делать что угодно, лишь бы не смотреть в его глаза.

«Где в ЩИТе учат тому, как забывать глаза мертвых?»

Попрактиковавшись вне стен Академии, Ава поняла, что в ЩИТе все еще много проблем, как и прежде. Общий разум был неудобным и иногда смущающим, а для классифицированной, строго засекреченной жизни шпиона, особенно связанного с «Инициативой Мстителей» и всемирной безопасностью, еще и потенциально смертельным.

– Ни в чем нет твоей вины, – сказал Алексей, снова оказавшись с другой стороны шезлонга, поражая Аву перемещениями. – Тебе не нужно так сильно переживать из-за этого.

– Откуда тебе знать, что мне нужно? – спросила Ава. Она беспокоилась. На самом деле чем дольше они находились в полевых условиях, чем ближе они становились к призрачной возможности вернуться домой, тем сильнее это ее тревожило.

– Как же мне не знать? Я знаю о тебе все, Ава Анатольевна, – он улыбнулся.

Ава задумалась. Какая проблема в том, чтобы вернуться в Нью-Йорк? Аве не хотелось подводить Алексея тем, что «Красный отдел» продолжит действовать, она знала, что и Наташа чувствует то же самое. Но Аве также не хотелось возвращаться в Академию, если это означало вернуться к жизни, в которой ей пришлось бы в тысячу раз убедительнее притворяться, что она не сломлена. Кроме того, ей не хотелось думать о том, что Тони Старк, взявший на себя ответственность контролировать их смещающееся квантовое переплетение, мог бы сейчас рассказать о квантовой связи.

«Ничего хорошего».