Водитель, казалось, был озадачен таким напором.

— Остынь, приятель, — пробормотал он. — Иначе сам заработаешь инфаркт или что похуже. Я свою работу знаю. — Водитель слегка вытянул шею, чтобы заглянуть за спину Джарвиса. — Эй, дружище, садись давай!

— На переднее сиденье, чтобы водитель мог тебя видеть, — скомандовал надзиратель, отступая в сторону, и Вэнс скользнул в салон. Ремень безопасности оказался со стороны протеза, но он надеялся, что на его неловкость не обратят внимания или объяснят ее тем, что в последний раз он сидел в машине довольно давно.

— И имей в виду, Коллинз, я не хочу, чтобы из-за тебя у меня были неприятности, — добавил Джарвис, с силой захлопывая дверцу.

В салоне пахло синтетическим освежителем воздуха и остывшим кофе. Водитель, неопрятный азиат лет тридцати пяти, хмыкнул и тронул машину с места.

— Что-то ваш парень сегодня не в настроении, — заметил он.

— Это не настроение. Он всегда такой, — ответил Вэнс. Сердце у него отчаянно колотилось, по шее стекали струйки пота. Он сделал это, сделал! Он вышел из ее величества Оквортской тюрьмы, и теперь такси с каждой минутой уносило его все дальше от этого ужасного места. И с каждой минутой все ближе становилась желанная свобода. Да, разумеется, между ним и ужином с вином и бифштексом лежало еще немало препятствий, но самое сложное было, пожалуй, позади. Последние двенадцать лет он жил как во сне, но теперь наваждение рассеялось, и Вэнс возвращался к своему естественному состоянию. Заключение было не концом жизни, а всего лишь кратким перерывом, передышкой, за время которой он набрался опыта, мудрости и сил. И нет ничего удивительного, что удача, которая, как всем известно, любит терпеливых и настойчивых, снова повернулась к нему лицом.

Чтобы окончательно убедиться в этом последнем утверждении, Вэнсу достаточно было просто повнимательнее приглядеться к тому, что его окружало. «Шкода» оказалась моделью с автоматической коробкой передач, что существенно облегчало его задачу. Сам он не сидел за рулем со дня своего ареста и, естественно, утратил многие необходимые навыки. Вэнс, разумеется, надеялся, что сумеет достаточно быстро вспомнить, как вести машину, однако он понимал, что это будет непросто — особенно если придется переключать передачи вручную. Сейчас, убедившись, что ему опять повезло, он даже позволил себе немного расслабиться и, улыбаясь, стал глядеть на проносящиеся за окнами поля, огороженные густыми живыми изгородями и заросшие яркой весенней травой. На траве паслись овцы — откормленные, крупные, флегматичные. Такими же были и ягнята, которые, вместо того чтобы прыгать и скакать, меланхолично жевали сочную траву. Пастбища то и дело сменялись садами, где рядами росли приземистые толстые деревья, сплошь покрытые бело-розовыми цветами, которые, впрочем, начинали понемногу осыпаться. Дорога, по которой они ехали, прихотливо петляла между садами и пастбищами и была такой узкой, что на ней с трудом могли разъехаться две машины. Наверное, с точки зрения иностранца именно так и должна была выглядеть классическая британская глубинка.

— Приятно, должно быть, немного сменить обстановку, — подал голос водитель.

— Вы даже не представляете, насколько приятно! — ответил Вэнс. — И я надеюсь, что это только начало. Как ни странно, тюрьма помогла мне измениться. Теперь я совсем другой человек. — Говоря это, он совершенно не покривил душой. Вэнс и в самом деле чувствовал, что изменился, — в том смысле, что впредь он не позволит себе повторять ошибки, которые привели к тому, что его схватили. Он так и остался убийцей, просто теперь Вэнс был более опытным, осторожным и изобретательным.

С этого момента он не просто смотрел в окно, а сличал окружающий ландшафт с картой, которая хранилась у него в голове. По его сведениям, они должны были проехать по мирной сельской дороге семь с половиной миль и только потом свернуть на оживленное шоссе, ведущее к Бирмингему. Вэнс заранее наметил три удобных места, где он мог бы осуществить вторую часть своего плана. Все зависело от того, насколько оживленным будет движение. Свидетели — особенно на той стадии побега, когда у него еще не будет оружия, чтобы защищаться, — были ему ни к чему.

Впрочем, до сих пор им навстречу попался только один фургон. Дорога продолжала взбираться на длинный отлогий склон, но впереди по-прежнему не было видно ни одной машины, и Вэнс, пошевелившись на сиденье, взглянул в зеркало заднего вида, притворяясь, будто любуется природой.

— Как красиво-то, черт побери! — заметил он. — Там, за решеткой, забываешь, что подобные вещи существуют. — Вэнс вдруг подскочил. — А это еще что такое?!

Таксист рассмеялся.

— Можно подумать, тебя держали под замком целую вечность. Это ветряная электростанция. Гигантские ветряки, одним словом. Они дают электричество. В этих краях дуют сильные ветры, поэтому здесь и понастроили немало таких электростанций.

— Господи! — выдохнул Вэнс. — Какие же они огромные! — добавил он, думая о том, что их разговор наверняка отвлек водителя, сделал его менее внимательным. Момент был очень удобный. Они как раз подъезжали к Т-образному перекрестку, который и был первым из намеченных Вэнсом мест для атаки. Здесь водитель притормозил, чтобы показать пассажиру еще несколько высившихся на горизонте ветряков, а потом повернулся, чтобы посмотреть, нет ли других машин справа и слева.

В ту же секунду Вэнс ударил его протезом в висок. Водитель вскрикнул и поднял ладони к голове, чтобы защититься, но искусственная рука была грозным оружием — гораздо более тяжелым и твердым, чем живая плоть и кости. Еще один жестокий удар обрушился ему сначала на голову, потом на лицо. Кровь хлынула из разбитого носа водителя, и Вэнс, довольно улыбнувшись, здоровой рукой отстегнул ремни, чтобы размахнуться как следует. Подавшись вперед, он нанес такой удар, что таксиста швырнуло головой о боковое стекло. Издав еще один вопль, он попытался вцепиться в Вэнса, но тот оттолкнул протянутые руки.

— Даже не думай!.. — прошипел Вэнс и, положив ладонь на затылок водителя, трижды ударил лицом о руль. Что-то громко хрустнуло, и таксист наконец обмяк. Убедившись, что он потерял сознание, Вэнс отстегнул его ремень безопасности и, выскочив из машины, бросился к водительской дверце. Он был еще разгорячен схваткой и двигался очень быстро. Когда он рванул дверцу, тело водителя вывалилось на дорогу, и Вэнс, присев, просунул плечо ему под мышку. Набрав в грудь побольше воздуха, он без особого труда выпрямился вместе с грузом, с удовольствием подумав о том, что долгие часы, проведенные в тренажерном зале, не пропали даром. Он не качал мускулы — огромные, бросающиеся в глаза бицепсы ему были ни к чему, зато как следует поработал над силой и выносливостью, зная, что они ему еще очень пригодятся.

Тело водителя он оттащил к живой изгороди, которая тянулась вдоль дороги. Даже для него это оказалась нелегкая работа — Вэнс тяжело дышал и обливался потом, но все же сумел сначала забросить обмякшее тело на верхнюю поперечину металлических ворот, перегораживавших проход в изгороди, а затем столкнуть его на другую сторону. Водитель рухнул в траву, нелепо разбросав руки и ноги, и Вэнс ухмыльнулся, заметив недоуменное выражение, появившееся на мордах ближайших овец.