— С-с-стой, — отстранившись, она слабо шептала ему куда-то в ухо, задевая мочку губами, то есть ничуть не облегчая Диме участь.

— Что? — Страдание в его голосе показалось до того отчаянным, что он сам поморщился.

— Нам… нужен договор.

[1] Беллами, Мэттью — британский музыкант, фронтмен группы Muse.

— М-м, что? Какой… договор? — Чуть вывернувшись из кокона их взаимно-страстных объятий, Дима уставился на Лару с непониманием. Волосы были взъерошены просто донельзя… соблазнительно, у нее даже дыхание перехватило. Снова.

Весь его вид заявлял, чем они только что занимались и с какой именно степенью энтузиазма: окрашенные алым пигментом лариной помады губы и щеки, блуждающий, малоосмысленный взгляд, частые короткие вдохи и выдохи, не оставляющие сомнений в его увлеченности произошедшим.

Ларе нравилось, что он сейчас такой из-за нее. Что это ее помада на его лице, что ее руками устроен беспорядок в прическе, расстегнут воротник белой рубашки и помяты полы пиджака, что вся ее сущность — причина его бурно скачущего пульса. Эта сопричастность кружила голову, наполняла тело пронзительным, лежащим вне физических реакций удовольствием. Эгоистичным, омерзительно самолюбивым и пугающе сильным желанием однажды свести его с ума.

Упиваться мужским восхищением было непривычно. И опасно. Лару как ножом внутри проскребло, когда среди буйства чувственных впечатлений и восторгов, совсем слабо и неохотно забилась единственная претендующая на адекватность мысль: границы, она забыла про границы.

Она настолько бесконтрольно увлеклась, что ничего не прояснила, не узнала, зачем он пришел, почему решил устроить продолжение вполне законченной авантюры. Если… если его интерес выходит за рамки сексуального, им определенно не по пути. Он должен с отчетливой ясностью понимать, на что может рассчитывать.

Никаких романтических отношений.

Никаких влюбленностей.

Она не способна ни на то, ни на другое.

— Да. — Лара выпрямилась, настраиваясь на сложный разговор. — Прежде чем мы продолжим, я хочу прояснить некоторые моменты и внести предложение по поводу нашего дальнейшего взаимодействия. — Дима одарил ее насмешливым взглядом, намекая на излишнюю для их нынешнего положения официальность речи. Ларе и самой хотелось поморщиться, но…

Пресекать необходимо сразу, без неуверенности и обходительных церемоний. Без откладывания «на потом», которое всегда равняется красноречиво очевидному «слишком поздно» в обиженных, искренне оскорбленных глазах другого человека.

В недомолвках, неоправданных надеждах, претензиях и ссорах Лара точно не нуждалась. У нее не было ни времени, ни сил, ни желания из лишней скромности наивно попасться в ловушку подобных отношений. А еще меньше — по случайности стать объектом влюбленности и без всякого умысла разбить сердце тому, кто переоценил свои силы. Люди тщеславны. Люди не умеют себя контролировать. Вопреки самомнению в действительности они не знают себя и потому барахтаются в паутине мучительных, не поддающихся истолкованию чувств и желаний, стараясь посильнее задеть оказавшихся поблизости дергающимися конечностями, чтобы, запутав, притянуть к себе и не страдать в одиночку.

Людскую природу Лара просчитала давно, но абсолютной уверенности в отношении логики поступков конкретного человека не было никогда. Даже при условии полной ясности намерений каждой из сторон. Всегда приходилось считаться с тем, что между жуткой агонией в компании другого и стабильным спокойствием в одиночестве большинство выберет агонию. Даже если это нерационально, вредоносно и губительно.

До сих пор не выпустив из-под пальцев ткань лариной блузки, Дима издал до позерского громкий вздох и страдальчески закинул голову назад, отвечая скорее потолку, чем Ларе:

— Я готов выслушать все ваши предложения, госпожа Белых.

Она нахмурилась. Это его вечное балагурство… Хорошая ли идея — предлагать Дмитрию то, что она хочет предложить? Точно ли игра стоит свеч? Безусловно, ей раньше ни разу не было так опьяняюще хорошо в сексе. Безусловно, нельзя не заметить искрящее между ними напряжение, которое никуда не ушло после совместной ночи, сегодня Лара завелась с пары взглядов и одного прикосновения.

Физическая привлекательность Дмитрия выступала нерушимым аргументом. Лара прекрасно понимала, что ей вряд ли так повезет еще раз. Она чересчур избирательна, тут ничего не поделаешь, и упустить шанс испытать хотя бы чуточку тех эмоций, от которых, наконец-то, впервые за двадцать восемь лет, отрубается сознание, позволяя выдохнуть и про все забыть, очень — едва ли не до страха — не хотелось.

То ли Дима уловил ее сомнение, то ли просто устал стоять с запрокинутой назад головой, но он вдруг переменил позу и заметно посерьезнел.

— Лара?

Она кивнула.

— Да, извини. Я хочу сразу прояснить, что между нами возможен только секс. Я не заинтересована в отношениях: ни сейчас, ни в перспективе. Ни с тобой, ни с кем-либо вообще. Я хочу, чтобы ты четко это понимал, если согласишься на следующее мое предложение. — У Димы, за реакциями которого она сейчас внимательно следила, чуть дернулся уголок губ. — Я хочу предложить тебе секс. — На последнем слове у него, как по команде, расширились зрачки. Лара подавила желание улыбнуться. — Без обязательств. Нас, очевидно, тянет друг к другу. — Он хмыкнул. — Я не вижу смысла это игнорировать, если тебе подходят мои условия. Если ты уверен, что сможешь удержаться в установленных границах, не привяжешься, не станешь требовать больше условленного и так далее. Я очень много работаю, и нервотрепка мне не нужна. Просто секс. Пока нас это устраивает. Что думаешь?

Ее выверенный монолог Дима слушал внимательно, но, помедлив пару секунд после прозвучавшего в конце вопроса, взглянул с лукавством.

— Думаю, можно ли считать дееспособным возбужденного мужика, как считаешь? — Светлая бровь игриво поползла вверх.

Лара фыркнула, сдерживая смех.

— Боюсь, ГК[1] на этот раз тебе не поможет.

— Уж точно нет, — согласился он покорно, — наше право не настолько прогрессивно. Может, в Швеции[2] уже что-нибудь и придумали… — Они обменялись короткими понимающими улыбками.

Во время разговора его ладони переместились на ее талию, и Лара чувствовала, как он медленно, с нечастыми паузами водит пальцами по кромке пояса ее брюк. Затянувшееся ожидание начинало нервировать: ни явного одобрения, ни несогласия Дима не продемонстрировал.

Настойчиво выбивать из него ответ Лара и не думала. Она обрисовала положение дел, дальше пусть решает сам, подталкивать его к какому-либо выбору она не будет точно. Пусть осмыслит и поймет, что она не кокетничает, не встает сейчас в позу для будущего любовного успеха, а по-настоящему имела в виду каждое слово. К счастью, его показное веселье исчезло, и он вновь обрел сосредоточенный вид.