— Бабушка наверняка места себе не находит… — с тоской говорю я, глядя в мутное стекло на хлестающий дождь.

— Я могу сходить и попробовать поискать телефон в машине. Может, удастся позвонить, — предлагает Артем, допивая чай.

— С ума сошел? — возмущаюсь я, — Вымокнешь весь! А если заблудишься? Я даже не помню, с какой стороны мы пришли. Да и телефон, скорее всего, уже разрядился. Если вообще цел.

— Если тебя это успокоит, то кто-нибудь из наших родственников точно уже обратился в полицию. Надеюсь, там додумаются попытаться поймать сигнал сотового. Тогда нас быстро найдут.

— Но ведь не нашли до сих пор!

— Дождь льет, как из ведра, они физически не способны с поисковыми отрядами прочесать большую местность.

Мысленно застонав, утыкаюсь лбом в холодное стекло. Бабушка там наверняка все успокоительное выпила. Только бы не накрутила себя и с сердцем ей плохо не стало…

— Я схожу, принесу еще дров.

— Ладно.

За небольшим охотничьим домиком Артем обнаружил пристройку уже утром. Оказалось, что там хранился небольшой запас дров, который мы потихоньку уничтожали вместе с припасами. Вообще глупо было недовольно кривить нос. Мы не заблудились посреди леса в такую погоду, а ведь даже если бы пошли по дороге обратно, то не факт, что нашли ту, что выведет нас из леса к нашему поселку. Так ведь и километрах в тридцати выйти можно от точки, где изначально был… Мы в сухости, тепле, здесь есть еда и безопасно, а дождевую воду легко собрать в какую-нибудь емкость. Даже немного вымыться хватает, а не только попить. Не так уж и плохо все.

Наблюдаю из окна за тем, как Артем несет дрова из поленницы. Дождь безжалостно хлещет по крепкой мужской фигуре, и я нервно сглатываю. Отгоняю от себя мысли о том, как свитер облепляет его торс, и едва он заходит в дом, приказываю:

— Раздевайся.

— Что, так сразу? — иронично ухмыляется Артем, — Я готов хоть сейчас, но дай хоть дрова сгрузить.

— Ой, да ну тебя, — моментально смущаюсь я, словно наивная студентка-первокурсница, — Вымок же весь, еще простудишься. Переоденься в сухое.

— Ох уж эти отмазки, — продолжает хохмить Артем, но не спорит.

Я перемещаюсь на кровать и отворачиваюсь, чтобы не смущать его. Хотя о чем это я! Смутить этого вот наглеца вообще ничем невозможно! Пока раздумываю над этим, не сразу понимаю, что почему-то подозрительно долго ничего не слышно, кроме треска поленьев в камине. И только повернув голову, осознаю, почему — Артем стоит буквально в паре сантиметров от меня.

От этой опасной близости сердце совершает кульбит и лихорадочно бьется в груди. Мне кажется, что он это чувствует, иначе как объяснить эту ироничную усмешку? Пока я ошалело хлопаю глазами, Артем времени не теряет: сугубо мужским жестом мягко, но настойчиво заставляет лечь на постель. Когда пальцы скользят по моей голой ноге, в горле пересыхает. Даже звука произнести не могу, настолько я в шоке от происходящего!

А Артем будто специально пользуется этим. Нависает сверху, горячее дыхание опаляет шею, но он не прикасается к ней губами. Только дразнит.

— Нам не стоит… — шепчу я не своим голосом. В горле сухо. Ладонью я останавливаю руку мужчины, когда она скользит выше по бедру и забирается под платье.

— Потому что так считает твоя бабушка? — вскидывает бровь он.

— Я тоже так считаю вообще-то…

— Что мы слишком разные? — уточняет и весело фыркает. Несмотря на то, что Артем улыбается и отвечает с сарказмом, взгляд остается серьезным. От этого мне… не по себе. Будто за показной веселостью скрывается что-то еще.

— Да, — лепечу, не разрывая зрительного контакта.

Между нами словно сгущается воздух. Я боюсь вдохнуть глубже. Как будто подсознательно понимаю, что стоит сделать одно лишь движение и меня поразит током. Артем склоняется ниже и я зажмуриваюсь. Лишь бы не видеть этого взгляда, лишь бы представить, что я не здесь и мне не хочется, чтобы он…

Не успеваю додумать, что именно. К моим губам прижимаются сухие горячие губы. В этот момент сердце в груди тарабанит так, будто сейчас проломит ребра. В изумлении распахиваю глаза и встречаюсь взглядом с глазами Артема. Они темные, как сама бездна, а в глубине отражаются всполохи от огня в камине. И в этот момент его показное спокойствие сдувает как пыль.

Он дергает меня к себе и сжимает словно в стальных тисках. Невольно с губ срывается стон и у нас обоих сносит крышу. Сама торопливо сдираю с него одежду, пытаясь не разорвать поцелуя. Артем нетерпеливо тянет платье вверх, но ткань путается.

— Подожди, подожди, — умоляюще шепчу я.

— К черту, — рычит он.

— С ума сошел? Последнее платье!

Пока я безуспешно пытаюсь справиться с пуговицами спереди, чтобы избавиться от одежды, Артем только мешает. Губы исследуют тело и оставляют влажные дорожки поцелуев на теле. От его действий у меня только еще больше дрожат пальцы и сосредоточиться не получается совсем. Я даже в особенно приятные волнения замираю, забывая про эти чертовы верхние пуговицы напрочь. Но Артем потом помогает. Усердно так, и не один раз. Наверное, миллионеры трудоголики во всем. Абсолютно.

Засыпая без сил под самое утро, я думаю только об одном: если узнает ба, точно убьет. Валокордина примет, чтобы успокоиться, а потом сразу. За лес, за внезапную пропажу, а за миллионера раза так два.

А все тот проклятый забор виноват. Кто его заставлял валиться в неподходящий момент?

Я сонно потянулась в постели и резко села. Артема не оказалось рядом, и я тут же заозиралась. Нашелся он практически сразу — колдовал над чем-то за столом.

— Извини, я шумел и разбудил тебя? — виновато улыбается он, — Пытался тут приготовить романтичный завтрак из консервов.

— Н-нет, не разбудил.

Артем бросает на мои голые плечи и спину такой голодный взгляд, что я поспешно падаю на кровать и натягиваю плед до самого носа.

— Кажется, я вчера все отлично все разглядел, — снова эта хищная ухмылка на губах, которая делает его похожей на демона-искусителя.

— Артем! — возмущаюсь, краснея до кончиков ушей.

— Прости. Ты дико очаровательна, когда смущаешься.

Мужчина подходит ближе, приподнимает вверх мой подбородок и неторопливо целует. Словно смакует каждый момент. Таю от этих прикосновений и едва ли не мурлыкаю от приятной неги, разливающейся по телу. Настолько уплываю от этих ощущений, что не сразу обращаю внимание на грохот на улице.

Артем отстраняется первым и, напряженно хмурясь, вслушивается в звук.

— Схожу проверю, — молниеносно посерьезнев, говорит он.

— Подожди! Ты что, один пойдешь?

— Естественно.

— Я с тобой!