телом, послушно двинулась за ним, запнулась об упавшую сверху большую металлическую бочку для воды и, неловко зацепившись за Льва, выпрямилась. Никаких опасностей поблизости не было, пострадавший душ вряд ли мог развалиться еще сильнее, а холод начал по-настоящему пробирать. Лев легко подхватил ее на руки, занес в дом и после долго растирал ладонями и отпаивал горячим чаем, но ощущение ледяного ужаса никуда не делось.

— Просто ржавая бочка свалилась с таких же ржавых опор, — в который раз повторил он.

— Там кто-то был.

— Тени деревьев.

— Говорю тебе…

— Малыш, я никого не видел. Вернулся из магазина, ты в душе орешь, бочка валяется рядом…

Вика плотнее закуталась в халат деда и поставила горячую чашку на стол. Она сидела, прижав колени к груди и упираясь спиной в стену, будто опасалась, что сзади мог кто-то напасть. Лев стоял перед ней, засунув руки в карманы, — спокойный и уверенный, словно ничего не случилось.

— Там была тень. Человеческая.

— Может, мимо кто проходил, тут же глухая провинция, чешут напрямик, куда хотят…

— Это куда? Только в лес и на кладбище, там больше некуда. — Вика вдруг подумала об Илье с его похоронным бизнесом, но решила, что такие проделки не в его духе. — И эта бочка меня бы убила, если бы не…

— Что?

— Если бы я вовремя не вернулась в душ, — буркнула Вика, посчитав, что о телефоне говорить не стоит. Тем более что слышать его с улицы она никак не могла, и это все уже действительно начинает говорить о том, что ей необходима неотложная психиатрическая помощь.

— Вряд ли ты из-за этого погибла бы — максимум загремела бы в больницу, — сказал Лев, видимо даже не подозревая, что ее мысли тоже направлены в сторону медицины.

— Это тот же, кто подкинул крысу. Ты сам сказал про мою отрезанную голову, и вот…

— Милая, ты ошибаешься. — Он сел рядом и прижал ее к себе. — Попытка напугать — это одно, а покушение — совсем другое. То, что я сказал, это просто от возмущения. Не может человек так быстро дойти от ерунды до настоящего преступления.

— О-о, ты не знаешь местных! — Вика вскочила и заходила по комнате. — Не знаешь, на что они способны, как они травили деда…

— В смысле — травили? — напрягся Лев.

— Не в прямом. Но суть от этого не меняется.

— Ладно, раз ты так волнуешься, давай вызовем полицию, покажем им записку и бочку.

Вика представила осуждающее лицо Сычева и решила, что до утра дело с вызовом полиции точно потерпит.

— Может, завтра.

— Тогда сегодня, раз уж заняться больше нечем, я хочу услышать о подвигах твоего деда.

— Нет никаких подвигов, это все слухи.

— Убийство троих мальчиков тоже?

— Ну… — Вика замялась, но сейчас ее беспокоило странное покушение, а биография деда уже не казалась такой уж мрачной. — Они пропали, когда мне самой было лет десять.

— Как? С концами?

— Ну да.

— Все трое? Так не бывает.

— Я же говорю, места у нас дикие, — расстроенно буркнула Вика, даже не заметив, что срослась душой с малой родиной. — До сих пор никаких следов, насколько я знаю.

— То есть как с Васей? — медленно проговорил Лев.

— По-твоему, терпеливый маньяк сидит тут и ждет каждого моего приезда, чтобы спереть очередного ребенка?

— По-моему, подозрения твоих соседей не так уж и беспочвенны. — Он говорил с сарказмом, но чувствовалось, что история с мальчиками его неприятно задела.

— Дурак.

— Поставь себя на их место — эта связь с твоими визитами и правда какая-то странная.

— Странно, что ты не боишься высказывать такое в лицо предполагаемой психопатке.

Лев улыбнулся, допил ее чай из оставленной на столе чашки и начал разбирать пакеты с принесенными из магазина продуктами.

— Да брось, я тебе слишком дорог. А ты знала тех пацанов?

— Мы дружили, — нехотя ответила Вика. — Они часто слонялись сами по себе, просто куда-то вляпались, вот и все.

— Но подозревали твоего деда?

Ей показалось, что Лев напрягся, но, поскольку он стоял лицом к холодильнику, Вика не могла определить это наверняка и оттого начала нервничать.

— Ну, типа, он — последний, кто их видел. Кроме настоящего похитителя, само собой.

— И что, из-за этого подозревали?

— Еще из-за того, что он был нетрезв и бегал по улице с топором, гоняя детей, которые шумели и мешали ему отмечать…

— Что отмечать? — зачем-то спросил Лев и повернулся к ней.

— Какая разница? У Ильи… У друга моего был день рождения, я там была, и эти пацаны туда шли. Опаздывали, потому что не могли найти подарок или что-то в этом духе. Короче, из дома до места, где днюху отмечали, они не дошли.

— Так они шумели на улице?

— Мы все шумели — за пару часов до их исчезновения. Мне за деда тогда было очень стыдно, он на ногах едва стоял. Но я его успокоила. Потом я пошла к Илье, а пацаны — к себе, за подарком. Соседка видела, как они чесали мимо нашего дома в сторону леса, и дед им что-то крикнул — они вроде остановились… Ну и все, дальше они просто испарились. А дед уверял, что не разговаривал с ними, но ему никто не верил, потому что, в общем-то, он мог и забыть.

— Подожди, зачем они шли в сторону леса? Твой друг, у которого день рождения был, где-то там живет?

— Нет, не там. Зачем пацаны туда пошли, никто не знает. Была версия, что у них в лесу какая-то встреча, но, по-моему, это бред. Я точно помню, что они собирались за подарком и больше никуда. Да и потом, их же было трое. Если бы в лесу на них напали, хотя бы один сумел сбежать, попросить помощи в ближайших домах.

— Почему они вообще вместе пошли за подарком?

— Они братьями-погодками были… А может, и сейчас еще остаются. Везде вместе ходили.

— Ну, тогда есть простое объяснение: одному угрожают оружием, а остальные из-за этого не могут убежать, не хотят бросать брата в беде. И так их