— Так я и не паникую. Просто некрасиво получилось.

— Мы как лучше хотели, — ворчит Лазарев. — Тут война на уничтожение идёт. И без нас она приведёт к гибели всего советского народа. А потом, я уверен, фашисты набросятся на своих же союзников. И вы можете говорить что угодно, но я не могу допустить того, чтобы весь мир достался этим уродам. И жечь надо, арданиумными бомбами. Пойду ещё одну соберу. Нужен буду — позовёте.

— Да, ты прав, — мотнув головой выдыхаю. — Извините. Серафина, что у тебя?

— На разведку слетала, — жмурясь улыбается Преображенская. — Наступление будет где-то через три-четыре дня, максимум через неделю. Пока точно не ясно. Сейчас они в шоке, у них паника, командиров казнят за провал наступления. К нам сюда стягиваются войска.

— Пусть стягиваются. Мы будем ждать решения. Собрание закончено.

С окончанием собрания, Лазарев уходит, Осип улыбаясь проваливается в пол. Девушки не моргая смотрят на меня и медленно подходят. Чего они хотят, понятно и без слов. Убегать смысла нет. Хлопаю в ладоши, глядя на обступающих меня девушек желаю себе приятного аппетита.

Глава 4

Несколько дней проходят в откровенном безделии. Шаримся по позициям, Серафина летает на разведку, следит за перемещением войск и дополняет карты. От чего становится понятно, что враг к контрнаступлению неготов от слова совсем. Никаких оборонительных линий у них нет.

Так же, со слов Преображенской, среди солдат разные настроения. В то что Германия победит, все по-прежнему верят, но уже не так сильно. В разумах солдат начинают появляться сомнения и они возникли не на пустом месте. Всё таки… За лесом что-то бабахнуло. Наступление с целью снести обороняющихся и прорвать фронт захлебнулось вызвав катастрофические последствия.

А казалось всё будет просто. Руководство увидев взрыв, решило что у советов появилось секретное оружие. Соответственно, на основании этого, люди, большие, решили закончить эту игру с перемалыванием советских резервов и наступая гнать обороняющихся дальше, но не тут-то было. Потому как мы. И на месте мы не сидим.

Вот например Белка. Всё это время она сбивала самолёты разведчики и размотала несколько звеньев бомбардировщиков которые шли на Свердловск. При этом оставила один, вынудив его развернуться. Летела рядом, показывала пилотам нецензурные жесты.

«Бобры» от такого над нами больше не летают. Серафина говорит что в существование живой молнии показывающей пилотам фиги немцы не поверили. Не поверили настолько, что полёты прекратили.

Или Маришка, которая на пару с Серафиной ударилась в медицину. То есть, Преображенская сканировала разумы: начмеда, Ломакина, Лазарева и других врачей и передавала нужные данные Маришке. От чего познания Волковой росли в геометрической прогрессии. С её помощью, вставали даже безнадёжные. Даже те, кто потерял конечности, потому как Маришка научилась запускать регенерацию и выращивала им новые части тела. Правда не пачками, а максимум по одному в сутки, но это тоже результат.

Далее шли более насущные и приземлённые дела. То есть, разговоры с солдатами, демонстрация способностей, другие фокусы и страшные мысли красноармейцев. Но обо всём по порядку.

Показывая им свои способности, мы многократно повышали их боевой дух. Глядя на нас, все как один начинали думать, что вот теперь уж точно победим. Ну и, настроение бойцам повышало то, что несмотря на лейтенантские, нахрен бы они мне нужны, погоны. Выделываться я не стремился. Вёл себя как там, среди своих войск. Травил байки, обедал вместе с солдатиками, заверял что всё будет хорошо. Помогало, как говорила Серафина, очень даже хорошо помогало. Настроение лезло вверх, особенно у Быстрицкого, который за неделю написал семнадцать докладов и отправил их.

Теперь страшные и даже пугающие мысли. Внешний вид девушек. То есть практически полное отсутствие одежды на всех кроме Маришки. Сей факт вызывал у солдат ступор. Но при этом, как говорит Серафина, трахнуть их никто не хотел. Молодняк, коего здесь девяносто процентов… Девушки завидовали, парни выкатывая глаза мечтали что после войны, когда жизнь придёт в норму, увидят в таких нарядах своих пассий. Старшее же поколение, в основном артиллеристы, от вида моих девушек приходили в негодование. Говорили, дескать так ходить неприлично и холодно. Собирались, подходили к девушкам и предлагали им тёплые вещи. Ну и сетовали на то, что всё внимание молодняка сосредоточено на них, а не на войне. Мол как солдатики стрелять будут, если Ваня Никифоров всё время с открытым ртом ходит и туда, в смысле в рот, ветром уже сугроб намело.

И вот тут я вижу разницу в менталитете. Здесь, нас хоть и побаиваются, некоторые даже слишком, но тем не менее мы для них свои. Это видно по отношению, по взглядам, словам, действиям. И нет, никто не думает что мы пойдём и сами всё сделаем. Все рвутся в бой и думают что мы поможем. Именно поможем. И это хорошо.

Следующий день. Генерал Быстрицкий.

Наконец-то дела пошли в гору. Настроение солдат пришло в норму. Гнетущая атмосфера над позициями развеялась. Сегодня особенно, тёплый солнечный день. Бойцы… Где и каким образом они выкопали гармониста для всех осталось тайной. Но сегодня, впервые за долгое время, мы услышали музыку. Смех девчат, и увидели танцы. У танка, но тем не менее… Мужики же… Выделялись двое. Ваня Никифоров и водитель тягача, он же Сидор. Началось всё с того, что два гиганта, не заметив друг друга столкнулись. Но не разошлись, да и мордобой не устроили, а к радости бойцов стали выпендриваться друг перед другом. Скинув телогрейки напрягали мышцы, гнули железяки, поднимали камни. В итоге переместились за стол и дабы показать кто здесь главный тянулись на руках. Ваня, сжимая руку оппонента, говорил что