мог заставить сотрудников делать больше, чем предписывали их обязанности. Поэтому очень многие держались подальше от тех, кто сам навлек на себя беду.

Однако даже среди самоубийц Дерек оказался в наихудшем положении. Очень уж специфическую внешность обеспечила ему травма – это и стало второй причиной его одиночества. В этом он был как раз не виноват, такое вообще невозможно проконтролировать. Из-за потери значительной части костей его лицо почти не напоминало человеческое. Дерек был похож на огромное насекомое, не способное не то что говорить – даже выражать основные эмоции. Рядом с ним становилось страшно, и собственная смертность вдруг делалась особенно очевидной.

Дерек обо всем этом прекрасно знал. Роль изгоя он принимал с удивительным смирением – будто наказывая самого себя за то, что совершил. Когда Энлэй заметил это, он стал почаще приходить к одинокому пациенту. Особенно важным это стало теперь – накануне той самой операции, которую Дерек ждал очень долго.

Энлэй заглянул в палату, убедился, что пациент не спит, а возится с планшетом, и подошел ближе.

– Ты как? – спросил переводчик. – На сколько назначили завтра?

Ответить голосом Дерек, конечно же, не мог – его голос затих в день сорвавшегося самоубийства. Однако взаимодействовать с миром было нужно, поэтому на планшет давно установили специальную программу. Дерек набирал текст или выбирал заранее заготовленный, а компьютер озвучивал все это бесстрастным голосом. Дерек, развлекаясь, делал этот голос то детским, то женским, то мультяшным. Но сейчас настроение у него было не самое веселое, и компьютер вернулся к голосу по умолчанию – мужскому, неопределенного возраста.

– Восемь, – прошелестел он.

– Боишься?

Энлэй ожидал, что Дерек ответит заготовкой – «да» или «нет». Однако пациент набирал текст долго, и лишь потом компьютер озвучил:

– Боюсь остаться в живых, если не получится. Не могу так больше.

– Перестань, не о том думаешь. Они ведь не зря держали тебя в листе ожидания так долго. Они внимательно подбирали донора, они все спланировали. Должно получиться!

Энлэй не пытался просто утешить пациента, все так и было. Случай Дерека оказался предельно сложным – и из-за тяжести травмы, и из-за редкой группы крови пациента, исключающей многих и без того немногочисленных доноров. Но теперь клинике, похоже, наконец-то удалось подыскать кого-то. В этом было одно из главных преимуществ заведения: они работали с базой доноров из разных стран мира, не только из США.

– Нет гарантий, – заявил Дерек.

– Это понятно, дружище, кто тебе тут гарантии может дать? Но ты знаешь наших медиков. Они берутся за что-то, только если шансы на успех очень высоки.

– Не хочу об этом. Как дела с Лин?

Дерек был одним из немногих, кому Энлэй рассказывал о личном. Не то чтобы он стремился… Ему просто хотелось, чтобы пациент чувствовал себя рядом с ним нормальным. А что обсуждают обычные приятели? Работу. Семейную жизнь. Планы на будущее… Да и потом, вся эта история с Лин слишком сильно давила на Энлэя в последние дни, и поделиться с кем-то оказалось даже полезно.

– Все кончено, – признал он. – Я предложил ей попробовать снова. Но мы уперлись в тот самый аргумент, за которым пропасть.

– Какой?

– «Ты меня не любишь».

– Будешь продолжать?

Дерек не стал уточнять, что именно, они оба понимали.

– Не буду, – признал Энлэй. – Мне кажется, я и так настаивал слишком долго. Пора двигаться дальше.

Он оставался в палате до самого обхода, а потом ушел, пожелав удачи. Он не стал обещать Дереку, что еще заглянет. Вероятнее всего, тут уже ночью начнут дежурить врачи, у них под ногами лучше не путаться.

Энлэй ожидал, что новенькая мелькнет рядом с ним хотя бы раз. Он сам в первый рабочий день обращался к куратору, кажется, раза два-три. Но Герасимова то ли разобралась во всем быстрее, то ли задавала вопросы другим сотрудникам. Энлэя устраивали оба варианта, ему не особенно хотелось видеть эту русскую.

Ближе к вечеру пошел снег. Энлэй надеялся, что все закончится быстро, да не сложилось. Снег перешел в метель – из паскудных, которые налетают с резкими порывами ветра. Такая погода не радует в любых условиях, а в клинике способна еще и обернуться серьезными проблемами.

Энлэй уже смирился с тем, что плохо начавшийся день плохо и закончится. Поэтому он даже не удивился, когда в комнате погас свет. Странно было бы, если бы генераторы не отключились при таких условиях!

Самого Энлэя это не беспокоило, но внушало определенную тревогу за Дерека. Не отменят ли операцию, если нормальную подачу электричества не наладят? И доставили ли уже донора? Если тело хранилось в городе, а дорогу занесло, к восьми утра могут и не успеть… Сложно сказать, что произойдет с Дереком, если операция сорвется. Однако повлиять Энлэй ни на что не мог, ему оставалось лишь ждать вместе со всеми.

Сон, который сейчас очень помог бы, никак не шел. Нервы оставались натянутыми после разговора с Лин, а потом еще русская подопечная добавилась и тревога за Дерека… Энлэй просто погрузился в чтение электронной книги, которая сама по себе давала достаточно света.

Он прервался, лишь услышав в коридоре чьи-то шаги. Это было странно… В клинике только врачи работали круглые сутки, но им нечего было делать на этом этаже. Остальные жили по общему графику, никто не стал бы бродить просто так в три часа ночи – да еще и при полной темноте!

Может, там и вовсе никого нет, это всего лишь отзвуки ветра? Такой вариант Энлэя тоже не слишком радовал. Получается, он дошел до такого состояния, когда у него чуть ли не слуховые галлюцинации начались? Такого он себе позволить не мог, ему нужно было знать наверняка. Поэтому Энлэй отложил книгу, накинул халат и направился к выходу.

Вот только в коридоре никого не было. Любой нормальный человек выдал бы себя светом фонаря или свечи. Да и тот, кто решил бы таиться, не остался бы невидимкой: в окно проникало достаточно света от прожектора, установленного на внешней стороне здания, он тоже работал при любых обстоятельствах.

Получается, Энлэю все-таки почудилось… Это настораживало – но это же указывало, что ему, как и Лин, следует просто отпустить ситуацию и двигаться дальше.

Как ни странно, эта незатейливая мысль помогла. Энлэй вернулся в комнату и наконец заснул.

Проснуться он собирался по будильнику, однако звонок телефона вырвал его из спокойного сна на час раньше. Не до конца понимая, кому вдруг понадобилось его внимание, Энлэй все же ответил.

– Слушаю.

– Это Ольга Герасимова, – сообщил уже знакомый голос. – Вы не могли бы как можно быстрее собраться