останавливается за спиной у Каэтаны.

М а р г е р и т а (злобно бормочет). Когда он вернется, вы отправитесь в подвал к крысам или на кол — на добычу воронью! Так будет! Со всеми! (Закончив неистовым криком, задыхается от гнева.)

Пауза.

К а э т а н а (усмехаясь, играет бокалом, напевает).

Рано утром встала,

Сыночка качала,

Молоком поила,

На руках носила.

Золотой сыночек мой…

Как там дальше? Забыла!

Никто не отвечает. Маргерита, которая стоит за ее спиной, вздрагивает, верхняя часть тела подалась вперед, короткий, сильный взмах руки, словно бьет воображаемым ножом. Педро и Пабло видят это. М а р г е р и т а  резко поворачивается и уходит в ту же дверь, из которой пришла. Медленно. Со двора снова, еще более громкие, слышны крики зрителей, наблюдающих за петушиным боем. Каэтана тихонько смеется: похоже, она выпила больше, чем следовало.

К а э т а н а. «Мой сыночек золотой»… В самом деле никто не знает, как там дальше? Педро?.. Разумеется, не знаете! Солдаты не годятся в няньки. Для мужчин запах пеленок отвратительнее смрада тлена. Вы, мужчины, делаете детей и мертвецов, а мы их обмываем. «Саул и Ионафан, любезные и согласные в жизни своей, не разлучились и в смерти своей» — так пишется во второй книге царств. Саул и Ионафан, неразлучные… подложили под головы седла, ощупываете раны, считаете звезды, вместе вспоминаете приключения минувшего дня, вместе храпите. Любезные и согласные… А женщины в одиночестве зябнут под одеялами!.. Как вы думаете, господин Пабло, это правда, что вино улучшает кровь и прибавляет молоко? Хотя кажется, от этого вина только сон становится крепче… Сколько времени шел дождь? Два месяца, верно? Беспрерывный стук капель. Я пряталась в сны, как барсук в нору, а во сне видела виноградник, с которого привезли это вино. Дождь, и сон, и коридоры, и двери, и ветер, и ожидание… Два месяца. А теперь больно смотреть на солнце. Покажи мне зеркало! Издали!

Педро поворачивает к ней ручное зеркальце.

Ага… Спасибо! Говорю, не подумав. Болтаю. Заповедь испанского аристократа: «В присутствии слуг позабудь о стыдливости! Они не принадлежат к твоему кругу…»

П е д р о. Весьма мудро!

К а э т а н а. Старая герцогиня Луна не допускала, чтобы собственные дети увидели щиколотки ее ног, зато не стеснялась в присутствии слуг принимать ванны от геморроя.

П а б л о. Здравые представления добрых старых времен!

К а э т а н а. Вы, правда, так думаете? Вы не обижаетесь, и вам действительно все равно, куда вас посадят? О, чудо из чудес, украшение всех красот: испанец, лишенный гордости. Ну так и оставайтесь слугами, если вам это нравится! Извольте!

П а б л о. И останемся, с вашего позволения, донья Каэтана! (Диктует Педро.) Деревянная рамка, резная, позолоченная. Святой Стефан. Тоже дерево. Крашеное. Тронутое червоточиной.

К а э т а н а. Ясно и бесспорно одно: следует установить, как обстоят дела с моим высокомерием и гордостью, о чем когда-то слагали длинные стихи бородатые и безбородые поэты. Я об этом ничего не знаю! Мне никто ничего не говорит! Меня бросили на острове! Вы все знаете! Педро!.. Пабло!.. Вы единственные люди, которые каждый день и каждый час находятся рядом со мной, вы должны мне сказать! Что происходит?! Педро!.. Он вернется?

П е д р о. Если жив, вернется.

К а э т а н а. Иногда мне кажется, будто мне залили уши воском. Что слышно о походе? Боже мой, неужели вы считаете, что мне не следует…

П е д р о. Мы мало знаем…

К а э т а н а. Скажите то, что знаете!

П а б л о. К середине пути большая часть отряда покинула господина. Они уходили, как вода, отпадали, как с дерева гнилые груши. С ним осталась только горстка людей. В крепость им прорваться не удалось. Герцог де Сантандер приказал закрыть ворота. Под нос им сунули королевское знамя.

П а б л о. И, оставшись с носом, они отступили.

К а э т а н а. Куда?

П е д р о. Никто не знает. Неизвестно. Никаких сообщений.

К а э т а н а. И вам все равно?

Молчание. Педро и Пабло смотрят перед собой. Суетливо роются в вещах.

(Насмешливо.) Сообщаю, господа, вам даровано отпущение и вы вольны мне не отвечать!

П а б л о (диктует). Ширма, обтянутая парчой. Флорентийская. Шкатулка для писем. Меч. Сарацинский. Дважды закаленный. С надписью.

К а э т а н а. До каких пор будут беситься индейцы? Там, во дворе?

П е д р о. Пока это будет забавлять дона Балтазара. А вообще-то они очень молчаливые.

К а э т а н а. Весь дом провоняет. Ведь они мажутся собачьим салом.

П е д р о. Говорят…

К а э т а н а (выпрямившись, необычайно резко). И она тоже?..

Педро и Пабло не отвечают. Каэтана опять наливает себе вина. Несмолкаемые, победные крики на балконах и во дворе.

П е д р о. Похоже, этот меч пролил немало крови.

П а б л о. Да. На нем хватает зазубрин. Здесь. И здесь…

П е д р о. Заверни его в тряпку! Пусть отдыхает!

П а б л о. Спокойной ночи, уважаемая сабля!

П е д р о. Меч — не сабля, и сабля — не меч! Они в родстве между собой, но характеры у них разные…

К а э т а н а. Пабло!

П а б л о. Чего изволите?

К а э т а н а. Убери этот хлам!

П а б л о. Мы уже кончаем, донья Каэтана!

Быстрые шаги в коридоре. Каэтана приподнимается. Входит  Б а л т а з а р. Камзол на нем распахнут, лицо горит, в вытянутых руках он несет маленького бойцового петуха.

Б а л т а з а р (еще с порога). Виват! Сообщаю вам о победе петушка по имени господин Огонек. И еще раз провозглашаю «виват»! Жаль, что у нас всего один колокол, да и тот лопнул, а то следовало бы ударить в колокола!.. (Переступает порог, идет к Каэтане с петухом в руках.)

Каэтана съежилась на софе, нервно смеется.

Каэтана, подруга моя и супруга, прошу тебя, от всего сердца тебя прошу, чтобы ты разделила мое восхищение и не воротила нос от твари, которая совершила гораздо больше, нежели просто выполнила свой долг! Ах! Посмотри на него, Каэтана! Рассмотри его как можно внимательнее и с любовью! Он окровавлен до колен, подобно славным воинам или мясникам! И все-таки у него еще есть силы, он мог бы продолжать борьбу! Он разрыл весь двор, оставляя лужи крови. Он налетал на противника, словно огненный шар! «Gallus triumphans»[5] назвал бы его какой-нибудь ученый мадридский писец, если бы его желудок вынес это зрелище… Огонек! Песок из-под его когтей летел до балконов второго этажа. Посмотри же на него. Каэтана! Не хочешь?.. Почему? Мой бог, такая королевская птица, а ты отворачиваешься! Но ты ведь видела на арене человека и быка…

К а э т а н а. Быка и человека!

Б а л т а з а р. Ага!.. Понимаю!

К а э т а н а. Мне плохо. Тошнит.

Б а л т а з а р. Педро! Таз!

К а э т а н а. Нет! Пусть отнесет…

Б а л т а з а р. Огонька?.. Ох, Каэтана!.. Ну что ж, будем рыцарями и проглотим разочарование. Педро! Кто из вас храбрее?

П е д р о. Пабло!

П а б л о. Педро!

Б а л т а з а р. Какое самопожертвование! Но мне вы оба кажетесь