– Я Галя, – прошипела она, – и мне надо знать подробности.

Настя поджала губки:

– Эта шалава давно его преследует.

– Преследует? А он как реагирует на ее преследования?

– Никак. Говорил, что это никакое не преследование, представляете? – Настя округлила глаза.

– Представляешь, – поправила ее Ленка шепотом, – мы на «ты», – и уже громче: – Так и говорит?

– Да. Она в клубе все время приглашала Богдана танцевать, и он велся.

– Ты с ним об этом говорила?

Настя кивнула:

– А как же! Я сразу сказала, что мне это не нравится. Что он этим унижает меня!

Смелая девочка.

– А он?

– Улыбался как дурачок.

– А ты?

– Я пошла танцевать.

– С кем?

– С другим парнем, – Настя гордо вскинула подбородок и посмотрела на Ленку с вызовом.

Совсем ребенок, подумала Лена и кивнула:

– Теперь мне все понятно. Можем идти к твоему декану.

– Она кретинка, – кипятилась Настя.

– Студенты медицинского вуза не должны так говорить. Кретинизм – это болезнь, – поправила ее Лена.

– Значит, она больная.

– Ладно, не будем гадать на кофейной гуще, – Лена поправила воротник плаща, – веди меня к декану.

– Идемте… – Настя запнулась, – идем, – и повела Ленку по коридору, – вот деканат, – она остановилась и немного побледнела. – Дашкин отец там, наверное.

– Ну, с богом… – сказала Лена и потянула на себя высокую деревянную дверь.

В кабинете никого, кроме декана, не было.

– Проходите, – как только Лена вошла в кабинет, Зозуля поднялся на ноги.

– Здравствуйте, Роман Ильич, – Лена улыбнулась.

– Добрый день, присаживайтесь, – он показал рукой на два кресла с деревянными подлокотниками, стоящие лицом к нему.

…Хм… Узнал? Не узнал? Как-то странно посмотрел. Или показалось? А я бы его в жизни не узнала. Поправился, поседел, очки носит…

Приближаясь к креслу, Лена боролась с острым желание развернуть его хоть немного боком к столу Зозули. В строгой параллельности двух кресел, письменного стола и широкой ковровой дорожки, на которой располагалась вся эта мебель, было что-то казарменное и неестественное. И потому противное Ленкиному сердцу. Ей несимметричное и кривое подавай: интегралы, например. А икона Божией Матери в шкафу возле окна? К чему она тут? Хотя бог их знает, теперешних начальников, раньше вешали Ленина, а нынче иконы. Смехота! Лена бросила беглый взгляд на Настю – девушка уже взяла себя в руки, на ее щеках отливал глянцем боевой румянец, а в глазах прыгали такие же боевые чертики и размахивали кулачками. Зозуля сел сразу после того, как Ленкина попа втиснулась в кресло. «Обратно не вылезу», – мелькнуло в голове. Она поставила сумку на колени и заискивающе улыбнулась.

– Роман Ильич, это Галина Сергеевна, моя тетя, – сказала Настя и присела на край кресла.

– Очень приятно, – Зозуля улыбнулся, – но повод, как видите, не очень приятный, – он вертел в руках ручку из дорогих – Лена толк в этом знала: сестра время от времени привозила ей свои подарки, а директору школы неплохо отваливается от благодарных родителей. – Настя вам все рассказала? – он поднял на Лену многозначительный взгляд и тут же перевел его на Настю. Перевел медленно, будто «прощупывал» глазами каждый миллиметр пространства между ними.

– Да, все, – ответила Лена и посмотрела на Настю – личико девушки пылало.

– Как вы понимаете, такие события в стенах университета случаются не часто, и мы обязаны на них реагировать. Я не собирался вызывать родителей, это не детский сад, – он недовольно скривился, – но Максим Петрович Шумило… Он приехал и… в общем, он хотел напрямую с вами все обсудить. Мне удалось уговорить его не идти на совершенно не нужный конфликт, и он уехал. В общем, как вы уже знаете, Настя должна погасить материальный ущерб, нанесенный семье Шумило.

Он подался вперед и положил локти на стол.

– Настя, расскажите, пожалуйста, еще раз, что случилось, – он откинулся на спинку кресла, и его внимательный взгляд остановился на девушке.

– Я вам уже все рассказывала, а вы мне не верите!

– Я говорю не про веру, я хочу, чтобы Галина Сергеевна тебя выслушала. И мне не вредно послушать еще раз. К тому же вы с Дарьей имеете две совершенно противоположные версии…

– Ее версия лживая! – воскликнула Настя, и брови декана подпрыгнули чуть ли не до корней волос, серебристым нимбом окруживших высокий покатый лоб, и снова вернулись на место, удивленно изогнутые.

– Ты в этом уверена? – спросил он.

В кабинете повисла тишина. И долго мы так будем сидеть, думала Лена, ерзая в тесном кресле – на самом деле ни одна клеточка ее тела не переместилась ни на миллиметр. Настя скосила глаза на Лену, а потом, глядя на декана исподлобья, с обидой в голосе произнесла:

– Роман Ильич, повторяю, Дарья сказала, что стыдно одеваться с базара, а потом толкнула меня. И я ее тоже толкнула. Я что, должна была стерпеть?! Вот и вся правда! Я не понимаю, почему вы ей верите, а мне нет!

Лена решила, что сейчас он выставит их вон из кабинета, но этого не произошло.

– Кто сказал, что я вам не верю? – хмыкнул он. – А Дарья объяснила, почему с базара стыдно одеваться?

– Нет, – голос Насти звучал дерзко.

– Хм… Я частенько заглядываю на базар и не стыжусь этого. Вот что я скажу вам, Настя, – он медленно поправил на столе стопки бумаг и книг, и без того лежащие параллельно друг другу, – и хочу, чтобы вы меня услышали – драться нехорошо.

– Да я не дралась, я только толкнула!

Он поднял руку.

– Во-первых, толкаться – дело недостойное. А во-вторых, мог упасть не смартфон, а Дарья.

– Я легонько ее толкнула, а она меня очень сильно, это я чуть не грохнулась!

– Настя, запомните, – декан нахмурился, – можно нечаянно толкнуть человека, а он упадет, ударится головой – и все, он на том свете, а вы в тюрьме. Можно убить листом бумаги, такой случай известен в истории судебной медицины, – он взял в руки исписанный лист и легонько коснулся уголком своего виска, – здесь есть точечка, вам следовало бы уже знать. Так вот – одно прикосновение, и человека нет, – он аккуратно положил лист на место. – Я говорю это для того, чтобы вы поняли: жизнь – штука невероятно хрупкая, и маленькая ошибка может уничтожить ее, я это очень хорошо знаю. Надеюсь, вы прислушаетесь к моим словам и сделаете соответствующие выводы.

– Хорошо… сделаю, – буркнула Настя.

– Вот и отлично. А теперь вернемся к смартфону. Галина Сергеевна, думаю, вы понимаете, что должны возместить ущерб в полном объеме. Модель я записал.