– Ага, нашла, – стенографистка нарушила тишину. – Я зачитаювопросы и ответы.

«М-р Мейсон: Как получилось, что у вас оказался ключ отшкатулки жены?

Ответ: Мистер Мейсон, это простая предосторожность.

Вопрос: Боюсь, что я не понимаю.

Ответ: Женщины всегда теряют вещи, поэтому, опасаясь, чтомоя жена потеряет ключ от своей шкатулки, я дал, вручая ей шкатулку, толькоодин ключ. Я хранил запасной ключ в безопасном месте.

Вопрос: О, я понимаю. Вы полагали, что запасной ключбезопаснее держать у себя и это позволит предупредить халатность жены?

Ответ: Да, сэр.

Вопрос: Что, ваша жена все время теряет ключи?

Ответ: Я просто подумал, что она могла бы потерять этиключи.

Вопрос: Судя по всему, вы презираете женщин за их постояннуюзабывчивость, не так ли?»

Бейн неловко заерзал на своем месте, когда судебнаястенографистка закончила чтение.

– Я думаю, это то, что вы сказали, не так ли? – заметилМейсон.

– Ну, знаете, это вовсе не то, что я подразумевал, – отрезалБейн.

– О, значит, вы сказали что-то такое, чего не подразумевали?

– Да, сэр.

– Находясь под присягой?

– Знаете, это была оговорка.

– Что вы, мистер Бейн, подразумеваете под оговоркой? Ведьто, что вы сказали, можно интерпретировать как, мягко говоря, неправду.

– Ну, как бы это сказать… Я произнес это, не думая.

– Не думая о чем?

– Ну, я только хотел сказать, что моя жена имеет привычкутерять вещи и…

– И тем не менее вы обобщили, заявив, что такая чертаприсуща всем женщинам?

– Ваша честь, – помощник окружного прокурора был уже не всилах сдержать своего раздражения, – ведь это второстепенный вопрос, не имеющийникакого касательства к данному делу. По милости уважаемого коллеги мы снова иснова толчем воду в ступе, теряя драгоценное время. Был задан вопрос, и на негобыл получен четкий ответ, и совершенно напрасно господин защитник стараетсяизвлечь из этого какие-то дивиденды.

– Я так не думаю, – спокойно парировал Мейсон. – Я полагаю,что в интересах дела очень важно установить, как в целом наш свидетельотносится к женщинам и, возможно, не только к ним, потому что моя подзащитнаяженщина, но я также особенно заинтересован узнать, что же у него было в голове,когда он заявил при перекрестном допросе, что давал показания, которые неподразумевал. Мне хотелось бы узнать, сколько других моментов в его показанияхмогут быть неточными?

– Ничего неточного в показаниях свидетеля нет! – раздраженнозакричал Сейбрук.

– Следует ли вас понимать так, что свидетель действительносчитает, что женщинам нельзя доверять ответственные вещи? – спокойно задалвопрос Мейсон.

В разных углах зала засмеялись. Судья Пибоди улыбнулся исказал:

– Ладно, мистер Мейсон, вы выиграли свое очко.

– Ваша честь, но я все-таки хотел бы при перекрестномдопросе этого свидетеля уточнить, что он в действительности подразумевает,когда отвечает на вопросы.

– Продолжайте, – разрешил судья Пибоди.

– Это единственная неточная вещь в ваших показаниях? –Мейсон обратился к свидетелю.

– Все точно.

– Таким образом, каждое слово, которое вы произнесли, вы егои подразумевали?

– Да, я подразумевал сказанное.

– Думаю, что так и было, – улыбнулся Мейсон. – Будем сейчасоткровенными, мистер Бейн. Как только вы поняли, что ваше заявление можетоскорбить некоторых женщин из числа присяжных, вы попытались изменить его, носейчас вы действительно так думаете. Разве это не так?

– Ваша честь, я возражаю! – закричал Сейбрук. – Это отнюдьне перекрестный допрос и…

– Он должен доказать предубежденное отношение свидетеля, –подчеркнул Мейсон, – и это просто размышление на тему, заслуживает ли ондоверия.

– Возражение отклоняется. Свидетель может отвечать навопрос, – сказал Пибоди.

– Разве это не так? – повторил Мейсон.

– Ладно, – сердито отрезал Бейн, – если вам так угодно,пусть будет так.

– Ну чего уж, – примирительно заметил Мейсон. – Это не мнеугодно, мистер Бейн. Я просто пытаюсь разобраться в вашем образе мышления. Делов том, что вы давали показания поспешно, не учитывая возможных последствий, а?

– Хватит, я уже сказал. Ну и что такого?

– Ничего, ничего, – заверил Мейсон. – Просто я стремлюсьпонять шкалу ваших жизненных ценностей, границы вашего мышления, вашеповедение. Вы подразумеваете то, что вы говорите, и говорите то, что думаете,но когда вы догадываетесь, что ваша реплика может оказаться невежливой, выстараетесь выдать ее за оговорку. Правильно?

– Да, правильно.

– Фактически это не было оговоркой, это было правдой. И этоверно?

– Да, правильно.

– Итак, вы говорили неправду, когда заявляли, что это –оговорка?

– Называйте это оговоркой ума, – сострил Бейн.

– Благодарю вас, – сказал Мейсон. – Давайте теперь вернемсяк рассматриваемому делу.

– Самое время, – прокомментировал Сейбрук, всем своим видомдемонстрируя чрезвычайную усталость.

– Если я утомил вас, уважаемый коллега, прошу прощения, –улыбнулся Мейсон.

– Достаточно, – вмешался судья Пибоди. – Прекратите этупикировку, джентльмены. Замечания высказывайте только суду, а вопросы ставьтетолько свидетелю, мистер Мейсон.

– Хорошо, ваша честь, – весело согласился Мейсон. – Значит,вы утверждаете, мистер Бейн, что вечером того дня вы сами открыли упомянутуюшкатулку с драгоценностями и осмотрели ее немного погодя после того, какподзащитная заступила на ночное дежурство у больной, не так ли?

– Совершенно верно. Я сам открыл шкатулку и проверил, все лина месте.

– У вас был свой ключ?

– Да, сэр.

– Кстати, вы сказали жене, что у вас есть дополнительныйключ?

– Нет, сэр, не сказал.

– Правда? А почему? – поинтересовался Мейсон.

– Возражаю на том основании, что этот вопрос несущественный,не относящийся к делу и поэтому неправомочный. Это уже не перекрестный допрос,– поднялся со своего места Сейбрук.