нет. Например, в статье 2019 года с популярного сайта Oprah Daily [67] сообщается, что если партнер «ни о чем вас не предупреждает заранее и не замечает, что у вас тоже много дел, значит он недостаточно эмоционально вкладывается [в эти отношения]». Женский журнал Bustle публикует статьи вроде «11 признаков того, что вы вкладываете в отношения больше, чем ваш партнер» [68], то же можно встретить и на сайте Bonobology: «Что, если ваш вклад в отношения больше, чем у партнера?» [69] Во всех описанных случаях инвестиции партнеров рассматривают под лупой – в равной ли степени они вкладываются, одинаково ли расходуют свои эмоциональные ресурсы? Все оказывается взвешенным и подсчитанным, и язык распространился и на ток-шоу, и на таблоиды, и на весь интернет.

Почему мы используем финансовую лексику для описания ценности дружбы и любви? Что это говорит о том, как мы определяем ценность самых важных вещей в жизни? Согласно Оксфордскому словарю английского языка, слово «инвестировать» означает «вкладывать деньги в имущество, чтобы получить выгоду», и появилось оно еще в 1696 году. В 1804 году возникло новое значение: «тратить (деньги или капитал) на предмет, деятельность, проект и т. д., которые могут принести пользу или выгоду самому человеку или обществу, не рассчитывая на прибыль», а к 1837 году понятие стало еще более растяжимым: «посвящать (время, усилия и т. д.) какой-то конкретной цели, ожидая, что она принесет пользу или выгоду».

Во всех описанных случаях в основе лежит идея, что у человека есть определенный объем ограниченных ресурсов (денег, капитала, усилий и т. д.) и он должен продумать стратегию их распределения, понимая, что эти вклады и инвестиции принесут ему хорошее вознаграждение в будущем. «Инвестиция» предполагает, что вы даете что-то в надежде со временем получить что-то большее. В идею вклада всегда встроена идея вознаграждения – что прямо противоречит идеалу бескорыстной и безусловной любви к нашим близким.

Современное употребление слов «вклад» и «инвестиция» для описания отношений подчеркивает, что в нашей излишне коммерциализированной жизни внимание и привязанность стремительно становятся товаром. Понятие «инвестиции» назначает нашим чувствам потребительскую стоимость и обменный курс, и все чаще люди рассматривают любовь и сострадание как товар, которым можно торговать на рынке с ценой, определяемой изменениями спроса и предложения.

Единицу любви, которую можно было бы разделить с другом, нуждающимся в утешении, можно гораздо выгоднее вложить в богатого незнакомца в баре. Единицу близости с нынешним партнером, может быть, стоит инвестировать в поиск будущего любовника с более впечатляющими ресурсами.

Если доводить эту мысль до крайности, то и время в матке, где растет ваш ребенок, может быть выгоднее инвестировать в выращивание чьего-то еще ребенка – за гарантированное вознаграждение. Повышенный спрос на эмоциональные ресурсы создает рынки там, где их раньше не было, и мы все оказываемся вовлечены в мир, где все – вклад и никто ничем не делится, если за это не будет награды.

Возможно, мы все чаще употребляем слова «вклад» и «инвестиция», говоря об отношениях с людьми, потому что пытаемся назначить цену вещам, которые мы обычно воспринимаем как данность. Нет никаких сомнений, что наши связи с друзьями, семьей, коллегами и возлюбленными требуют заботы, и эта забота часто уходит на второй план в бесконечной суете, к которой нас принуждает современный капитализм.

Когда вы день за днем выбиваетесь из сил, чтобы на столе была еда, а счета были оплачены, самые простые проявления доброты или время, которые нужны, чтобы поддерживать отношения с людьми, могут показаться расточительством. В своем докладе об «отношениях в XXI веке» британский Фонд психического здоровья призывает граждан считать здоровые социальные контакты более ценными, чем новая машина или просторная квартира: «Собранный массив данных подтверждает, что качественные отношения могут помочь нам прожить более длинную и счастливую жизнь и снизить количество проблем с психикой. Близкие позитивные отношения могут дать нам чувство принадлежности и цели».

В этом случае финансовые термины используются для того, чтобы дать конкретную цену (продолжительность жизни, здоровая психика, понимание своих целей) отношениям, которыми в повседневной суете часто пренебрегают, и таким образом убедить читателей в том, что нужно быть менее меркантильными.

Но что, если такое внимание к ценности человеческих отношений, наоборот, еще быстрее превратит их в товар? Нужно ли будет платить за чувство принадлежности и целеустремленность? Не рискуем ли мы оказаться в мире, где богатые и власть имущие смогут наслаждаться более здоровым уровнем человеческих отношений, а бедные и социально неадаптированные окажутся в одиночестве и изоляции? Не начнем ли мы в будущем обвинять оказавшихся в одиночестве людей в том, что они просто недостаточно разумно «вложили» свои эмоциональные ресурсы? И хотим ли мы жить в обществе, где лексика финансового рынка продолжает определять то, как мы думаем о наших близких?

Уже сейчас представители молодых поколений все чаще считают детей плохой инвестицией. А женщины все чаще приходят к выводу, что мужчины редко оправдывают вложенные в гетеросексуальные отношения эмоциональные ресурсы; на подруг чаще можно положиться, они надежнее и не столь требовательны – это более выгодная «инвестиция» ограниченного времени.

В 1848 году два знаменитых немца заявили, что капитализм «не оставил между людьми никакой другой связи, кроме корысти, бессердечного „чистогана“» [70]. Продолжая использовать слова «вклад» и «инвестиция», когда мы говорим о самой главной нашей потребности в человеческой близости и сочувствии, мы превращаем красоту и взаимность товарищества в товарно-денежные отношения и приближаем наступление мира, где корысть главенствует не только в общественном пространстве, но и в личном.

Краш

Оксана Мороз, культуролог

«Это вообще личность, от которого ты тащишься, к которому у тебя есть эмоции, симпатия, все остальное» – так объяснила смысл слова «краш» Клава Кока, одна из исполнительниц песни с одноименным названием. Вроде бы объяснение вполне прозрачное – но лишь на первый взгляд. Оно объединяет слишком много чувственных обертонов. Когда люди рассуждают о своих крашах, крашках и крашихах, сетуют или радуются, что в кого-то вкрашились, речь идет о сильном влечении, нежной привязанности или просто приязни, с помощью которой мы выделяем визави из толпы? Очевидно, нюансированные смыслы понятия приходится улавливать по контексту. Такая ситуация оставляет большой зазор для интерпретаций. И одновременно – огромную свободу для обращения со словом.

Тем интереснее изучать, как и когда «краш» встречается в повседневных историях, в поп-культуре и в публикациях СМИ. Подобные исследования понятия и стоящих за ним практик словоупотребления в англоязычной среде наблюдаются довольно давно как в пределах разных научных дисциплин [71], так и в пространстве pop science [72]. Понятие «краш» рассматривается как элемент дискурса чувственности и акт множественного, флюидного описания чувств по поводу других людей. Это попытка символизации переживаний