А что? Сижу вот, внутри салона фуры, в город еду. Рядом со мной дядька-водитель, Михаил Петрович, лет так шестидесяти, душевный человек, скажу вам.

Гребаный Юсупов еще ответит за эту выходку. За двадцать лет, я уже видела некое дерьмо в своей жизни, но это слишком.

Думаете, чертов Руслан, отъехав на метров десять остановился, потом вышел из тачки и, достав скрытый букет цветов, усадил обратно? Ага, конечно. Только выхлопа в лицо, только Хардкор, а после, ловила попутку на трассе, осознав, что мобильник так и остался лежать в его гребаном внедорожнике.

Я появилась на свет слишком рано, мои родители явно были не готовы к такому “сюрпризу”. Маме — двадцать один, отец, на год старше.

Не хочу обвинять их в инфантилизме, однако факт остается и он неизменен. Взрослые по паспорту, дети внутри. Низкая ответственность, нежелание контролировать свои чувства и эмоции, мол, “хочу — не хочу”, “люблю — не люблю”- всегда имели приоритет перед словом “надо”.

Моя матушка, очень творческая, художник в свободном полете. Отец — игрок, любитель резаться в Покер на деньги.

Так что, росла Янка, трава дворовая, до тринадцати лет, пока в ее жизнь постепенно не стало закрадываться вышеупомянутое дерьмо. Начиналось все с быта, потом обременение элементарным контролем за счетами, коммуналкой. На мои плечи водрузилось то, что обычно выполняют нормальные родители.

А если совсем честно, всегда мечтала сказать какому-нибудь задире: — Только тронешь, мой папа тебе наваляет!

Но нет, получалось как раз таки все наоборот, очень грустно осознавать, что ты лишь мелкое ничтожество в этом мире, защиты не жди. Только сам, только сам.

После школы, когда мне едва исполнилось восемнадцать, переехала в другой город. Учеба, работа, каникулы в доме родителей.

Апогей настал, когда на очередных выходных в нашу дверь постучали. Отец задолжал крупную сумму денег каким-то отморозкам, поставив меня в залог. Собственноручно открыл им, провел в мою комнату. Мать даже плакала, а я сразу поняла, что к чему. Но черта с два они получили мою девственность, жизнь всему научит и уже тогда, во мне преобладали задатки Сталина.

В общем, после этого, скоренько свалила обратно. И все равно благодарна своим родственникам, иногда высылаю деньги, поддерживаю связь, по телефону, по праздникам, не всем, а только значимым. В гости меня не зовут, да и я как-то не стремлюсь больше.

Останавливаемся у большого круглосуточного супермаркета, куда Петрович вез товар из соседнего города. От туда вызываю такси, любезно предоставленным кнопочным телефоном водителя. Уже двенадцать ночи и вновь поездка. Вымоталась, почти засыпаю на заднем сиденье Рино Логан.

Выхожу из тачки, топаю к подъезду, кто-то опять стырил лампочку уличного освещения. Мрак. Тянусь ключом к дверце, вздрагиваю.

— Не иначе как по клиентам шастала?

— Ты еще здесь?

— А че?

— Да ни че, на ху…й иди, Толик.

Впервые наш разговор не ограничивается парой фраз, но суть остается прежней, дергаю металлическую створку захожу внутрь. Веки слипаются, волочу свое уставшее тельце в квартиру. Три раза стучу, перед тем как зайти внутрь.

— Ух, ну наконец-то! — встречает у порога шальная Алина. — Сильно ругался шеф?

— Эм… нет, — подозрительно рассматриваю хаотично бегающие темно-карие глаза.

Неужели нашла все-таки мою припрятанную в шкафу бутылку Мартини?

— Уфф… — опять фырчит, задыхается. Тянется ко мне, шепчет на ухо. — Хорошо, что предупредила, я успела убрать с сушилки твои трусы.

— Чего?

Из кухни с гордо поднятой головой показывается Руслан. Его глаза холодны, лицо спокойно, останавливается в проеме, скрещивает на груди руки. Земля уходит из-под ног, шатаюсь. Тело тут же охватывает горячей волной ужаса, беру подругу за локоть, прячу за спину. Нет уж, только попробуй тронуть ее. Глотку перегрызу, ей-богу.

— Ты что? — изумленно визжит Алина, вырывается и вновь становится между нами. — Уже успели поругаться?

— Зачем его пустила? — строго говорю.

— Сама же писала, заедет Руслан, мой парень.

Ну конечно, как же я сразу не поняла. Чертов мой парень, поступил хитрее, не признался, кто он есть. Но если сейчас я расскажу правду, то, скорее всего наша Планета расколется пополам, ну или у Алины случится сердечный приступ. Что ж…

Делаю пару шагов вперед, дергаю Руслана за руку, тяну к двери.

— Одевайся, любимый.

Он от чего-то не спорит, обувается, накидывает куртку. Зверь явно что-то задумал. Выходим в подъезды поднимаемся на пару пролетов выше.

— У меня на телефоне пароль! Как ты догадался? — останавливаюсь, перевожу дыхание.

— Хм… “1,2,3,4,5,6” с первого раза, Яна.

— Циник! Я ненавижу тебя! — произношу громче, машу руками. — Обманул, оставил меня на трассе! Тебе это так с рук не сойдет. Можешь забыть об Алине!

— Да что вы говорите, госпожа выскочка? — делает шаг ближе, пячусь назад. — Знаешь, это взаимно.

Не выдерживаю, замахиваюсь рукой, дабы влепить Юсупову по наглой морде. Перехватывает мое запястье, больно сжимает. Раздраженный мужской выдох, толкает к стене. Бьюсь затылком, но тут же отскакиваю, успеваю ударить ладошкой Руслана в грудь перед тем, как он снова впечатывает меня в чертову стену, выкрашенную зеленой краской.

— Совсем что ли? Дышать нечем… — возмущение больше походит на стон.

Слишком близко, еще чуть-чуть и громадина-инвестор оставит вместо меня лишь мокрое место.

— А разве кто-то говорил, что будет приятно? Ммм? — склоняется к лицу.

Пытаюсь увернуться, толкаюсь. Хочу ударить его в пах, но ничего не выходит. Кожу вновь окутывает дыхание с примесью ментола. Привычно потеет зад.

— Возвращайся в преисподнюю, Руслан.

— Если только с тобой… — касается лицом моей щеки, шепчет на ухо.

Вспышка адреналина бьет по глазам, разносится пульсацией по всему телу, рвано стараюсь набрать воздух в легкие, однако не успеваю.

Мои губы вновь захватываются поцелуем, и я понимаю, что эту война будет проиграна. Выдыхаю ему в рот. Трясусь, как последняя дрянь, от шока и огня, который тугой спиралью начинает закручиваться где-то в районе солнечного сплетения. Цепляюсь в плечо Руслану, сжимаю, вздрагиваю.

Он подхватывает мои бедра, поднимает на руки и снова к стене. Дотрагиваюсь ладонями мужского лица с колкой щетиной, не в силах отказаться от поцелуя. Мой грозный Лев, слегка прикусывает губу, отстраняется, пристально смотрит в глаза, продолжает держать на руках.

— Степанова, терпеть тебя не могу, — широко улыбается и почти неслышно произносит Руслан.

Скалюсь в ответ. Мне до чертиков приятно его лицо, до дрожи, те прикосновения, которыми сейчас одаривает меня инвестор. Я ненавижу Руслана всем сердцем и равноценно люблю… С первой встречи, с первым началом нашего бесконечного спарринга. Но он об этом не узнает, ни-ког-да.