Глаза открыла, когда в окно ударил солнечный луч, и на меня накатило облегчение — от сна до сих пор по коже озноб. Дался мне этот Александр. Хотя, что кривить, если по ректору вздыхает одна половина Ардэна, то по Васервальду, наверняка, другая.

Только если ректору никто не нужен, потому что все еще любит жену, то Васервальд, с чужих слов, просто всех презирает.

Всё, надо перестать о нем думать.

Наоки наклонилась перед трюмо и тщательно расчесывает волосы, затягивая в низкий хвост. Увидев, что я проснулась, она расплылась в улыбке и прощебетала:

— Вивиана! Завтрак! Идем на завтрак! Здесь прекрасно кормят. Ты любишь куру-асаны?

Я хихикнула над ее произношением.

— Круассаны, — поправила я.

Вроде бы после сна чувствую себя отдохнувшей, но все равно осталось странное ощущение.

Правда долго думать не получилось — в животе заурчало. Со вчерашнего дня у меня во рту был только сэндвич, а ужин благополучно проспала.

Я сбегала в душ и переоделась, мы с Наоки вышли на поиски еды. В столовую шли коридорами и витиеватыми ступеньками, в которых Наоки каким-то чудом ориентировалась. Я пыталась запомнить повороты, но потом плюнула и решила — оно само когда-нибудь запомнится.

В столовой оказалось людно. Стоя в очереди с подносами, я, не стесняясь, разглядывала студентов и поступающих. Многие выглядели, как герои из книг — одни в мантиях, с цветными волосами, другие мерцали, третьи вообще гномы… Народ настолько разномастный, что не понятно, как вообще уживаются.

— Доброе утро! — раздалось бодрое над ухом, на плечо упала ладонь, и я резко обернулась.

Никола стоял рядом с подносом и где-то уже успел добыть компот.

— И тебе того же, — проговорила я, поводя плечами.

А рука у него тяжелая.

— Сильно стукнул? — испуганно спросил он. — Прости, не хотел. Я ж от радости. Привет, Наоки.

Наоки сосредоточенно выбирала между шоколадным и ванильным куру-асаном, и лишь не оборачиваясь помахала ему.

Мне на завтрак достался ванильный, плюс тарелка каши с фруктами, компот и две шоколадные конфеты. За столик сели втроем. Едва заняли места, причем Никола нарочно сел со мной, в столовую вошел невысокий паренек, чернявый и кудрявый.

— Мирча! — покричал ему Ник, — Мирча, мы здесь! Иди к нам!

Мы с Наоки переглянулись, парень покрутил головой, ища откуда кричат, через пару мгновений уже подсел к нам с подносом, а Никола проговорил:

— Это Мирча Думитреску. Он из Трансильвании.

Парень поморщился и откусил от круассана.

— Не обязательно об этом орать, — проговорил он жуя.

Я спросила:

— Не нравится Трансильвания?

— Нравится, — сказал он, запивая круассан компотом, — мне не нравится, когда все думают, что у нас там одни вурдалаки.

О Трансильвании я знала только из фильмов, и там действительно показывали одних вурдалаков.

Никола усмехнулся.

— Чего обижаться? Дар-то подтвердили? Какой?

Мирча снова поморщился, а Наоки проявила неожиданную щедрость — предложила ему свой круассан. Мирча с охотой принял и улыбнулся.

— Ткани сращиваю, — буркнул он. — Кости там всякие, кожу.

Ник засмеялся.

— А говоришь, не вурдалаки.

Я обратила внимание на арку в левой стороне столовой, высокую и помпезную.

— Что там?

— Кафетерий для преподавателей, — сообщил строящий из себя всезнайку Ник. — Они едят отдельно. А ректор где-то у себя.

Я с интересом разглядывала узоры на арке, гадая, как часто вообще ректор бывает в общей столовой. В этот момент из нее вышли двое. Мужчина и женщина, возрастом лет по тридцать пять. Но я уже знаю, как обманчива может быть внешность в Ардэне. Вполне вероятно, им по сотне. Или две.

Оба брюнеты с волосами до пояса. На голове женщины золотистый обруч, одета в черную мантию, сама бледная, и густо накрашенные черным глаза выглядят дико ярко. Мужчина тоже в черном костюме с золотыми пуговицами, и тоже бледный. У обоих лица серьезные и какие-то пугающие.

Он быстро стрельнул глазами по сторонам, взгляд упал на меня, такой тяжелый и колкий, что невольно вжала голову в плечи. Через секунду он отвернулся, будто забыв, что вообще видел меня, а Никола сказал тихонько:

— Это Алфеус Глом, преподаватель темных искусств и некромантии с факультета Некромантии и Тьмы. И Нарцисса Фризис. Ведет практику темных зелий на том же факультете и проверяет, насколько владеют даром абитуриенты.

— А дары какое к ней имеют отношение? — не поняла я.

— Она обязана хранить в алхимической лаборатории частицы магии всех адептов Ардэна.

— Зачем?

— Ну, — протянул Ник задумчиво, — чтобы вести реестр магических даров.

Мне его объяснение показалось не убедительным, но некоторая логика в нем все же есть — в Противовесной Земле собирают свидетельство о рождении, ксерокопии паспортов. А тут вот, частицы магии.

Я проводила их задумчивым взглядом. Ректор Люкс, кажется, что-то говорил о факультетах.

Они еще о чем-то болтали, Наоки улыбалась и любезничала с Мирчей, тот явно довольный, улыбался в ответ. Никола время от времени посылала мне взгляды, и меня одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, он милый и прикольный, все время помогает. С другой — тревожно рядом с ним.

Хотя, возможно, это из-за нового места. Мне ведь тревожно почти все время.

Я доедала кашу, когда в столовую вошел Александр.

Показалось, повеяло холодом. В голове, конечно же, всплыло, как вчера он застал меня в лекарне, и щеки вспыхнули. Я опустила взгляд и наблюдала за происходящим искоса.

Все как-то притихли, стараясь не смотреть на него, и расступились, как перед ледоколом. Единственная, кто не кинулся на утек, это блондинка Каролина, та самая, которая меня вчера за что-то невзлюбила.

Она послала ему ослепительную улыбку и произнесла мелодичным голосом:

— Доброе утро, Александр.

Тот прошел мимо, как ледяная глыба, даже не посмотрев, но Каролина даже не расстроилась. Наверное, гордится, что не падает при его появлении в обморок.

— Слышал, она уже год его клеит, — прошептал Никола. — Хочет поднять свой статус.

— А он? — спросила я таким же шепотом.

— А он вообще не смотрит ни на кого, — ответил Ник. — Я же говорил, он Васервальд. Бессмертный маг. Они на обычных, как на тлю глядят.

Я тайком разглядывала прямую спину Александра, боясь, что он сейчас развернется и скажет «я видел тебя в трусах». Но он очень величественно взял поднос и так же величественно опустился за стол, вокруг которого столики моментально опустели.