Трагедия и иррациональность поправки Саймингтона в том, что она убирает недостаточно. Устанавливая неадекватное ограничение на военные расходы в Лаосе, наш Сенат дает лаосцам ровно столько орудий войны, сколько нужно для медленной гибели. ВНА не уйдет из Лаоса, потому что американский сенатор урезал военную поддержку, а лаосцы не перестанут сражаться с ВНА, пока мы не перестанем оказывать им помощь. Чтобы лаосцы продолжали военные действия, а мы не выходили за границы, установленные поправкой Саймингтона, мы должны ввести неадекватные ограничения по расходованию боеприпасов и использованию техники.

При столкновении с частями ВНА лаосским командирам теперь придется решать, достаточно ли серьезен бой, чтобы оправдать поддержку тяжелым вооружением, артиллерийскую поддержку и поддержку с воздуха. Если дополнительная поддержка все же потребуется, артиллерийскому командиру придется решать, достаточно ли серьезен бой, чтобы дать пять, десять, двадцать или больше залпов из 105-мм пушек. Если он перерасходует свой скромный запас, у него, возможно, не найдется боеприпасов, когда ситуация обострится. Командиру ВВС США, возможно, придется использовать 500-фунтовые бомбы вместо напалма, потому что бомбы дешевле. Возможно, бой не оправдает доступную поддержку, и погибнет еще больше лаосских солдат. Этих смертей можно было бы избежать, если бы контролеры из далекого сената не ограничивали использование боеприпасов.

В большинстве американских кругов сегодня не принято обсуждать военные средства и возможности их использования. США предоставили лаосцам арсенал, а также поделились опытом его использования, не отправляя в бой американские войска и не рискуя американскими жизнями. Теперь, взвалив на себя это бремя, мы должны либо и дальше оказывать эту поддержку, либо полностью уйти из региона. Поправка Саймингтона не положит конец войне в Лаосе. Она подорвет лаосскую военную кампанию. Оставшись без поддержки, Лаос быстро падет под натиском Северного Вьетнама, но это хотя бы случится быстро. Если и дальше оказывать Лаосу реальную военную поддержку, страна останется свободной до момента политического урегулирования. Однако оттягивать конец, превращая его в мучительную агонию, преступно.

Гадкий американец — это не всегда высокомерный американец за границей. Им с той же легкостью может быть несведущий американец на родине.

20 мая 1972 года

Кольцо вокруг Паксе смыкается. Конгседон пал. 42-я мобильная группа на 21-м километре еще держится, но рано или поздно ВНА прорвет ее оборону. В районе Конгседона замечены две 85-мм полевые пушки, две 122-мм пушки, орудия калибра 12,7, 14,5, а также, возможно, 37 мм. ВНА настроена серьезно. Под угрозой даже ПС-18.

Слушаю Creedence Clearwater, а между тем ракетный удар по Паксе… вполне возможен. Напряжение начала января пропало. Условиями для новой эвакуации были бои на 21-м километре и падение Конгседона. Оба они выполнены, но пока никто не говорит об отъезде из Паксе. Люди занимаются своими делами, не думая о нашем плачевном положении. Мы слишком часто кричали попусту, и теперь, когда угроза особенно велика, никто ничего не предпринимает. Посол Годли сказал, что на этот раз члены семей уедут вместе с мужьями. Только это вряд ли возможно, учитывая специфику нашей работы. Впрочем, издалека решения принимать всегда проще. Интересно, захотел бы сам посол, чтобы жена была рядом, если бы ему пришлось защищать посольство от частей ВНА, вошедших во Вьентьян?

Еще тяжелее оттого, что в кои-то веки мы прекрасно понимаем планы и намерения ВНА. Наш источник сообщил нам большую часть информации. Он сказал, что собирается делать ВНА и даже каким образом. И все же мы не имеем права на ответ. Все здесь стараются сохранить статус-кво. Единственное возможное подкрепление было сразу отправлено в Лонг-Тьенг, чтобы одержать пустую победу.

В этом унынии меня настигла лишь одна маленькая радость. Предупредив 42-ю мобильную группу о неминуемом нападении, этим утром я обнаружил, что за ночь генерал осуществил переброску войск. Победы здесь невелики, но они очень личные. Мобильная группа прекрасно справляется с патрулированием 21-го километра, не позволяя ВНА выведать наши позиции. Пока мы не даем им вести точный огонь из тяжелых орудий по дружественным позициям, мы остаемся на плаву. Но уверен, 42-я мобильная группа в конце концов устанет от постоянных перемещений и совершит единственную ошибку, за которую мы поплатимся батальоном или даже всей группой. Они играют в кошки-мышки целых десять дней. Малярия и плохая питьевая вода дают о себе знать. Солдаты отказываются пить воду, которую им доставляют, предпочитая воду из ближайших источников, поскольку так им удобнее. Однако эта вода не пригодна для питья. Судя по всему, они начали принимать таблетки от малярии, так как частота заболеваемости немного снизилась.

Нам нужно переходить в наступление, но потолок Саймингтона не позволяет нам использовать большое количество боеприпасов и оказывать поддержку с воздуха, поэтому мы можем лишь держать позиции и надеяться, что ВНА не станет усердствовать. К несчастью, самовнушением войну или битву не выиграть.

Казалось, в те дни в Паксе мы жили в романе, где сами были героями, а части ВНА — умелыми авторами губительного сюжета.

Однажды мы с Джерол решили отправиться на курьерском самолете в Убон, чтобы сходить в магазин на американской военно-воздушной базе. Заглянув перед отлетом в здание воздушного командования, я встретила там знакомого тайца, который готовился вылететь на вертолете на задание с одним из американцев. На жаргоне его называли “толкачом”: когда самолет оказывался непосредственно над войсками, он в буквальном смысле выталкивал провиант через боковую дверь или открытый люк в днище самолета. Этот таец был славным, полным жизни человеком, любил поболтать и был предан своему делу в этой войне. Однако, вернувшись после беззаботной поездки за покупками, мы увидели на взлетной полосе пожарную машину. Серый Лис объяснил нам, что пожарные моют вертолет, в котором этого чудесного человека разорвало на части, когда он стоял у двери, готовый выполнить свою работу. Как внезапно обрывается жизнь! Как реальна война!

12 мая 1972 года

Сегодня я принес с поля цветы. Я не знаю, как они называются, но мои лаосские солдаты их ценят. Они дали мне цветы вместе со стеблями в прозрачном полиэтиленовом пакете, наполненном водой. Есть в этих цветах что-то ужасно печальное. Лаосские солдаты любят их и надевают бусами на шею вместе со своими буддами. Цветы сильно пахнут, и этот запах сохраняется надолго. Цветок дает будде больше силы, чтобы отпугивать смерть, и этими же цветами осыпают погибших. Несколько месяцев назад, когда 20-й погранотряд наконец вытеснили с восточной оконечности плато Боловен, мы сумели вернуть около сорока человек. Они больше недели провели без воды и продовольствия. Части ВНА несколько недель гнали их по плато. Мы надеялись, что эти солдаты займут два батальона ВНА, и они нас не подвели. Но было потеряно много жизней. Когда мы наконец забрали их, я летел над ними на “портере”. Помню, я видел на бредущих по земле солдатах какие-то белые точки. Когда солдаты вышли из подобравших их вертолетов, я понял, что они все в этих белых цветах. Украшенные цветами солдаты смотрелись очень красиво, но при этом было жутко сознавать, что многие не вернулись. Я принес цветы в пакете Марти.