Стирала она исключительно в перчатках, чтобы не испортить маникюр. Пол возле ее ног весь был завален коробочками с известным логотипом — белье бывшая жена олигарха брала люксовое, от известного бренда. А порошок использовала тот, что предназначался для стирки постельного для новорожденных — без фосфатов и отдушек.

— Детский? — Уточнила Маруся, разглядывая пакет с порошком.

— Он единственный ничем не воняет. — Татьяна отжала воду с новой пары стринг, расправила изделие и аккуратно развесила на веревке. — Никаких посторонних запахов. Товар должен пахнуть только мной.

— Ну, да. Логично.

— Пора мне расширяться. — Таня выключила воду и стянула перчатки. — Ты, кстати, как? Не надумала присоединиться?

— Нет! — Выпалила Маруся и виновато прикусила язык.

— Жаль. — Пожала плечами подруга. — Как там с работой? Взяла тебя Ирэн?

— Хорошо. Мне понравилось. Твоя знакомая немного странная, но…

— Да, эта Ирэн звезданутая. — Таня слила воду из таза в ванную, подняв десятки брызг. — Извини, что забыла тебя предупредить.

— Она просто… строгая.

— Ага. — Подруга кивнула. — Ирэн всю жизнь проработала на эту француженку Веспер, а когда та умерла, решила, что ее долг — воспитать ее сыночка. Говорят, она в этом салоне настоящую военную муштру устроила, и всё, чтобы девки боялись даже смотреть в сторону ее подопечного. Этот Веспер — талантливый дизайнер одежды и завидный жених, но эта грымза никого к нему не подпустит, так что даже не мечтай.

— Я? — Улыбнулась Маруся.

И почему-то покраснела.

— Ты-ты. — Усмехнулась Таня. — Если даже у меня не вышло, то и тебе не светит. — Она небрежно откинула волосы с лица и покосилась на подругу. — Видела уже его?

— Кого? А… Его… Да. — Бледнея, краснея и заикаясь, выдавила Еникеева.

Ей было ужасно неловко при воспоминании о пронизывающе холодном крокодильем взгляде загадочного владельца модной марки.

— Считай, тебе повезло. — Танечка разочарованно вздохнула. — Меня Ирэн даже на пушечный выстрел к нему не пустила. Видать, для себя бережет.

— Она же в возрасте, а он…

— Ну, и что. — Отмахнулась подруга. — В этом городе каждая юная нимфа и любая бабушка-трансформер мечтают присосаться к кому-то побогаче.

— Трансформер? — Тихо переспросила Еникеева.

— Ну, ты совсем как маленькая. — Развела руками Татьяна. Она прошла на кухню, вытащила из ящика стандартный набор для дамских посиделок (спиртное, бокалы и нехитрую закуску), поставила на стол и сказала: — Трансформер — это когда подтяжек, липосакции, гиалурона, силикона и ботокса в тебе больше, чем натурального. Вложения в свое тело, понимаешь?

— Не-а.

— Садись, будем делать из тебя городскую. — Она разлила напиток по бокалам. — Если б я тогда не бросила тебя и учебу, ты бы у меня уже, знаешь, какая подкованная была!

Новый Год неумолимо приближался. Осталось всего сорок восемь часов.

За прошедшие пару дней Маруся увидела столько, сколько не увидела бы в кинолентах о модной индустрии и за месяц. Работа кипела, невесты прибывали к ним в салон в приподнятом настроении, а назад не уходили, а просто улетали на крыльях восторга и восхищения, ведь девушки-консультанты делали все возможное, чтобы, как говорит Марго, «облизать их с головы до ног». И Маруся тоже начинала ощущать во всем этом непростом действе какой-то дикий азарт.

Она словно бросала себе вызов: получится или не получится? Очень старалась, внимала каждому слову наставницы, и пусть ее работа пока была ограничена такими функциями, как «выслушать, поддакнуть и не встревать», у нее уже хорошо получалось «быть феей». Маруся впервые в жизни ощущала себя нужной, впервые чувствовала, что занимается тем, что ей нравится.

И платья действительно больше не были для нее одинаковыми. С каждым днем она находила в них все больше различий: в фасонах, цветах, силуэтах, драпировке и украшениях. В ней словно просыпался какой-то дремавший с детства инстинкт. Какой-то талант, задушенный в свое время попытками бабушки насильно вылепить из нее балерину и желанием мамы унифицировать дочь, как живую человеческую единицу, по образу успешных в математических дисциплинах сверстников.

Девушка словно заново прикасалась к чему-то волшебному и прекрасному, расхаживая в перерывах между посещениями клиентов по складу с платьями, слушая Марго и перебирая пальцами тонкие, воздушные и шелковые на ощупь ткани.

Она ощущала истинный трепет от этих прикосновений. Но даже понимая, что все эти наряды созданы для того, чтобы украшать женщину в самый важный для нее день, Маруся никак не могла представить, что однажды она наденет на себя что-то столь же чудесное, красивое и дорогое.

Даже на секундочку, даже втихаря девушка не позволяла себе прикинуть на себя эти роскошные платья. «Недостойна» — почему-то упрямо твердил заскорузлый от навязанных комплексов мозг. «Слишком роскошно. Не для тебя. Тебе бы что-то проще» — уговаривал он. И у нее где-то глубоко на подкорке продолжало откладываться: «не моё».

Сама не зная, почему, Маруся опять запрещала себе мечтать.

* * *

Каждое утро все сотрудницы, выстраиваясь в шеренгу, привычно встречали мэтра. И каждое утро никто не дышал и даже не смотрел в его сторону — так было заведено. Но любопытство родилось вперед Еникеевой, и поэтому она единственная позволяла себе провожать его взглядом от момента прихода, когда он своей легкой походкой появлялся в дверях, и до момента, когда их шеф скрывался на самом верху.

Девушка, кажется, уже наизусть знала и все его черты, и маленький белесый шрам над бровью, и спокойный взгляд серых глаз, и даже едва ощутимый шлейф парфюма, оставляющий на мгновение, если его вдохнуть ртом, пряную горчинку на языке. Этот мужчина не был похож на других, каких ей доводилось встречать в жизни. Он как холодный огонь — казалось, искрит фейерверком, пылает, а поднесешь к такому руку, и обожжет льдом.

* * *

Весперу не было до своих сотрудниц абсолютно никакого дела. Он приветливо здоровался, ни одну из них не одаривая взглядом или даже полуулыбкой, и шел к себе наверх. Ни один мускул не дергался на его лице, когда он проходил мимо. Словно бы все они были для него лишь куклами, манекенами, всего лишь дорогими декорациями на входе в его империю.

Он и сам был красивым, холеным роботом, не проявлявшим никаких эмоций. Потому все сильнее удивлялась Маруся, когда со второго этажа вдруг слышался смех. Отчетливый такой, веселый, заливистый. В несколько голосов.

Но Веспер был там не один, на него ведь работала куча народа, поэтому всем оставалось только гадать: смеется ли он вместе с подчиненными или сидит букой в своей студии, запершись на десять замков.

Фрики разных мастей: дама с фиолетовыми волосами, бритый тощий человек неопределенного пола в широком балахоне и неизменном оранжевом берете, приземистый карлик в леопардовом костюме, странная женщина с щетиной и… на каблуках. Все эти чудики работали на модный дом и лично на Александра. Были среди них и вполне адекватные люди — как в деловых костюмах, так и в мятых старых футболках и потертых джинсах. Разные. Но их было немного. Все они приходили и уходили в разное время, а бывает дружно, толпой и громко смеясь, спускались вниз, чтобы пойти вместе пообедать куда-нибудь. И все эти люди были милыми и приветливыми с сотрудницами салона, что вызывало только еще больший ответный у них интерес.