Как Егор уши отрезал — это лучше и не вспоминать. Но — смог. Правда, дома об этом не рассказывал, несмотря на то, что все кому не лень с восторгом расспрашивали. Мама-Галя только плечом дернула:

— Паршиво это, конечно, Егор. Но живем мы у шайтана на рогах. Иногда приходится и такое делать. Маринке только не показывай, а то она ночью плохо спать будет.

Однако Маринка все же выклянчила «одним глазком глянуть». И ничего! А то она этого не видела, да! Зато раньше чужие трофеи видела, а теперь — от Егора, настоящего дозорного! И поцеловала перед сном… аж в жар бросило, Ромка-джи иззавидовался весь напрочь, до головной боли, и по поводу Маринки, и по поводу трофеев.

А мулла-батюшка еще, как только пришли, на Егора епитимию наложил. Давай, мол, очисти оскверненную душу. Егор не обижался — все по-честному, по-мужски!

Аминь.

В этот раз разговора взрослых ребятам послушать не удалось. Мулла-батюшка сразу же попросил их принести воды — водопровод в Храм так и не протянули, далеко! — и пока они брели к ближайшей колонке, да там еще пережидали небольшую очередь, да еще и обратно тащили бурдюки с водой, как верблюды, по жаре на собственных горбах…

Егор услыхал только, как мулла-батюшка закончил разговор:

— «Раньше, раньше»! Мало ли что было раньше! Раньше, вон, холодно было, а сейчас до сороковых широт жарко. Глобальное потепление — спасибо Господу-Аллаху — вовремя закончилось, дав нам возможность жить в Вере-Истине.

— Не похожи вы на простого деревенского священника, — вкрадчиво, как показалось Егору, сказал Зия. — Армейская заквасочка, знаете ли… Бывший сполох-десант?

— А я не бывший. Я и сейчас на войне. Только война эта — за путь праведный, — отрезал мулла-батюшка. А Мама-Галя тихо сказала:

— Николай у нас и опора, и защита, и утешение. Уж и не знаю, что было бы, если бы не он был у нас священником… — И вдруг положила руку на огромную ладонь.

Егору стало неловко, и он, отвернувшись, преувеличено громко заорал:

— Пошустрее, задохлики! Маринка! У тебя воды всего ничего — не копайся!

— Как надо, так и иду, — пискнула упрямая красавица Маринка, не терпящая, чтобы последнее слово не за ней оставалось.

— Блин, бугай какой, — пропыхтел Ромка-джи, затаскивая в Храм свой бурдюк с водой. — Тебе-то легко говорить… Ты и сам бы все три бурдюка утащил!

— Эй, молодежь! — поднялся мулла-батюшка. — Тащите всё сами знаете куда. И пошустрее обратно! Разговор есть.

Ребята уж было надеялись, что сейчас им гости дорогие, московские, все тайны Вселенной рассказывать начнут, но всего и дел-то было, что освободили их пока от овечьей службы, приказали просто так по Городу не шляться, а ходить за Саввой и Егором как на веревочке. На все вопросы отвечать обстоятельно. Чего сами не знают — с нужными людьми сводить, носами не шмыгать, держаться с достоинством.

Но и то хорошо, что с овцами не возиться. А с Зией и Саввой интересно! Мама-Галя только улыбалась, глядя, как Маринка с Ромкой-джи ликуют. Егор, тот не скакал, не прыгал, держался с достоинством. Как-никак — дозорный!

— Считайте, что вы в дозоре, — кстати сказал мулла-батюшка. — Ваше дело быть при гостях. — И хмуро посмотрел на Егора.

Егор подумал, что Город хочет все-таки приглядывать за учеными… мало ли что! Ну что ж, он согласен быть его, Города, глазами и ушами. Иначе как? Никак! На самой границе живем. Дальше нас на юг — только пустыня. А на востоке, где-то далеко, — Китай. Так до Китая-то — шагать и шагать, да все по местам беззаконным, диким…

* * *

Грузовик дяди Ахмата так и валялся неподалеку от Совета. Всё как всегда — скрыт побегами ген-саксаула, только кабина торчит, и суставы лап вьюном-хватайкой оплетены.

— А что лап-то… так и было всего пять? — спросил, морщась, Савва.

— Таким и был… изначально таким! — отозвался старый Ким. — Ахмат его пригнал сюда году этак в двадцатом… так он уже и был тогда на пяти лапах, да! На пяти, точно помню, на пяти! Староста ему говорит, мол, Ахмат, ты бы чего получше пригнал, а то…

— Спасибо, господин Ким, — прервал его Зия. — Мы тут сейчас поработаем немного, авось удастся взбодрить пятиножку, а? А вы пока удалитесь… э-э-э… на время. Если что — мы вас позовем, хорошо?

И, не дождавшись ответа Кима, он раскрыл свой рюкзак.

Сережа-слесарь с женой Шивой и сыном Егором-вторым принесли свои сумки. Егор-второй важно достал нанотестер и снисходительно посмотрел на ребят. Важничает, засранец, как будто что понимает в этом деле! Даже в Храм со всеми ребятишками не пошел!

— Эх! — воскликнул Сережа-слесарь, сдвигая на затылок повязку. — Фирман-Москва! И чего только не сделаешь для президента-батюшки!

Егор и Ромка-джи переминались с ноги на ногу в двух шагах. С одной стороны, было ужасно любопытно… а с другой — Зия честно предупредил их о том, что, скорее всего, раскуроченный пятилапый грузовик ремонту не подлежит. Несмотря на все приказы и поручения, ребятам не терпелось вернуться в Храм, где староста и мулла-батюшка перед намазом обещали москвичам прокрутить файл с новостями о мире и где Маринка обещала им занять лучшие места. Савва с Зией были не против.

То, что староста обычно показывал, было, как правило, непонятным и до ужаса нездешним… прямо говоря, ненужным: какие-то войны на других окраинах России, а то и пуще — в непонятных местах… почти у самой Стены-Европа. А то и заставлял их смотреть ежегодные обращения президента-эмира к народу… причем говорил тот всегда о делах закрученных, московских… иногда упоминал о Казани… а об Урале — ни слова! Как-то раз обмолвился о Пермском буфер-каганате… так это тоже далековато! Нет, конечно, Урал — граница, но все-таки!

Зия с Саввой сказали, что файл — свежий, боевик, мол, только-только из Москвы.

— Так мы пойдем, а? — не выдержав, спросил Ромка-джи.

— Валяйте! — рассеянно сказал Зия и улыбнулся. — Вечером, после намаза встретимся!

Егор хлопнул Ромку по плечу, и они наперегонки рванули к Храму, петляя лабиринтом ген-саксаула. Егор на ходу сорвал веточку карагача и крикнул отставшему Ромке:

— Кто последний — тому в задницу!

Ромка пыхтел, но упорно старался догнать.

На бегу Егор в сотый раз подумал, что жаль, нет в живых деда Николая. Вот кто любил про старые времена поговорить, да и в новых разбирался получше любого в Городе! Уж он-то обрадовался бы ученым, ни на шаг бы от них не отходил. Память у него до последнего была что комп!

У самого Храма сидел староста Володя. Он что-то бормотал себе под нос, прикрыв глаза. Старенький молитвенный коврик был аккуратно расстелен в тени козырька над входом в Храм. Неподалеку важно стояли несколько стариков из Совета. Запыхавшийся Егор перевел дух и вежливо поздоровался.

Староста приоткрыл глаза и кивнул. Подбежавший Ромка-джи сложил руки на груди и поклонился. Говорить он все равно не мог — бежал шибко быстро. Ребята уже попытались обойти стариков по длинной дуге и пробраться в Храм, как староста, закряхтев, поднялся и негромко сказал: