Его подразделение, тройка бойцов, было бессильно помочь своему командиру. В конце концов, у каждого в бою своя функция, а начинает атаку всегда командир. И не потому, что он имеет некое воинское звание, более высокое, чем у других, а потому, что только в этом качестве он и может быть применен в бою. Рожден для этого, если хотите…

От стыда перенесенного поражения его бросило в пот. Вот вам и надежда курса, девичий любимец, эмир группы, чемпион хренов! Василий вспомнил лицо смешливой красавицы Сяо Мэй… и настроение его совсем испортилось. Правильно она при всех его уела… тогда, на последнем тренинг-погружении! Как эмир трех звеньев, как командир группы он должен признаться себе в этом: на том ментальном уровне, на котором он в гордыне своей настаивал, Василий Лахтин уязвим больше, чем он себе представлял. И то, что он смог все-таки одолеть группу Сяо Мэй в учебном бою, не делает его уязвимость исчезнувшей просто так. И он дает себе слово Воина, что с первой же передышки в боях он будет отрабатывать и отрабатывать менто-файтинг — комплекс защитных мер, необходимых именно на данном уровне!

Василий понял, что окончательно пришел в себя. Пора было перегруппироваться и снова вступить в контакт с мощным противником.

Клавиатура привычно сунулась под руки. Из зеленоватой глубины монитора всплыла и заколыхалась надпись:

ВВОД ДАННЫХ ДЛЯ ПЕРЕЗАГРУЗКИ?

В последнее время опять вернулась мода на старину. Интересно, почему? Вот уж была охота городить все эти стильные экраны и декоративные клавиатуры… чисто древние крестьяне какие-нибудь!

— Да! — хрипло пробормотал Василий. — Ввод данных. Объект прежний. Фобии прежние. Загрузить дополнительную защиту по протоколам DDS, XOPI, YMD с максимальным расширением до нижнего ментального порога.

Василию очень хотелось рискнуть… прорваться через затруднение одним прыжком. Ошеломить, смять противника, которому на текущий момент удается грубой силой проломить контрзащиту Василия, выстроенную по строчке, по страничке, по ментальному файлику…

ВОЙТИ В СИСТЕМУ «ФРЕДДИ КРЮГЕР»?

Придумали названьице, тоже мне, программеры… умники-засранцы!

Шуточки им…

Василий хорошо помнил, как его грудь пронзала медная полоса, наискосок пересекающая пугающую тьму. Неясно видимые ржавые вентили и трубы, выпускающие беспорядочные струйки пара, пахнувшего тухлятиной, меняли свои очертания…

…И бледная девушка в отсыревшей ночной рубашке, нанизанная, как и Василий, на бесконечную медную полосу…

Она судорожно перебирала по ней руками с сорванными ногтями… и жадно продвигалась к нему… кровоточа пустыми глазницами.

Нанизанная на безжалостный металл, девушка неотвратимо подтягивала себя к Василию… и каждый рывок неожиданно быстро сокращал расстояние между ними…

СИСТЕМА ПЕРЕНАСТРОЕНА. ВОЙТИ?

— Давай! — упрямо сказал Василий.

Сейчас он все-таки пройдет до точки вектора сопротивления, пробьет проход! За ним ринется его тройка: Гори, Мъяга-Хо и Женька. Общими усилиями они доломают защиту — одним мощным ударом все-таки вскроют хранимые ментальные файлы, столь необходимые для продолжения наступления!

Это наступление будет продолжено!

Это наше наступление не остановить!

И на острие всплеска всеобщего гнева будет он — Василий Лахтин, которому скоро исполнятся заветные шестнадцать лет! И он — один из тех самых — вы понимаете?! — тех самых шестидесяти курсантов, которых отобрали из сотен тысяч парней и девчонок по всей России!

Василий Лахтин!

Россия!

Мужчина и воин!

…Три визжащие твари мгновенно вцепились ему в живот. Василий попытался оторвать их от себя, но они вгрызались в плоть, упруго скользя под пальцами. Василий закричал. Какая страшная, звериная боль!

Все исчезло. Остались только он и боль.

Боль поглотила весь мир. Она была везде. Она была всем.

…И небеса померкли для него.

И все вдруг закончилось. Он лежал в сыром подвале, задыхаясь на куче вонючего, как адская бездна, тряпья. Гори, как облитая защитным трансдермом, протянула ему флягу бодрящего. Лицо ее горело.

— Как ты? — спросила она, оглядываясь и крепко сжимая дезинтегратор.

— Вхожу в норму, — сипло сказал Василий. — С ходу вляпался.

— Аккуратнее надо было входить, — сказала Гори. — А ты как на вечеринку вывалился.

Кирпичи свода начали шевелиться. Сквозь щели между ними посыпались белые черви с черными головками. Егор тотчас закрыл лицо щитком шлема. Черви копошились на трансдерме, пытаясь прокусить его. В углу подвала ворочался изъеденный язвами голый старик. Он повернул к ним голову и раскрыл беззубый рот. Из живота его свисали провода и внутренности.

— Уходим, — сказал Василий и вскочил на ноги. — Гори, иди следом!

Старик раскрыл рот еще шире. Изо рта вываливалась горячая жижа. Гори отвернулась.

Они проскользнули по пульсирующему проходу и провалились по пояс в шевелящуюся бурую жижу. Сверху с воплями падали ободранные до мяса люди. Гори сшибло с ног, и Василий рванулся к ней, по плечо погрузил руку, нащупал что-то упругое и скользкое и… ухнул в яму.

Гори нигде не было. Яма была земляная, с торчащими из стенок корнями. Откуда-то сверху падал дождь. Василий попытался подпрыгнуть и ухватиться за корень, но упал обратно, ободрав себе живот. Он был абсолютно гол. Равнодушная Гори уже лежала под ногами. Горло ее пересекала черная запекшаяся рана. В глазницах торчали отрезанные большие пальцы.

Сяо Мэй бросила в яму первую лопату земли…

Потом Василий долго пробирался через узкий лаз в земле. Отвратительные скользкие мокрицы лопались под руками. Усилием воли он все-таки подавил в себе дикий приступ клаустрофобии и вновь оказался облеченным в трансдерм. Мъяга-Хо и Женька вытянули его на поверхность, где мрачные люди в кольчугах уже тыкали факелами в огромную кучу сухого хвороста. На вершине костра первокурсница Наташка, рыдая, билась в колючей проволоке, которой ее привязали к столбу. У ее ног сидела абсолютно поседевшая Гори и мерно раскачивалась из стороны в сторону. На лице и плечах ее кровоточили многочисленные порезы.

Втроем они расстреляли палачей, и Мъяга-Хо вытащил Гори на палубу океанского лайнера. Он наскоро сканировал ментальным эго-полем несчастную девушку. Гори не отзывалась. Они отправили ее в сон и ее тело медленно растворилось во влажном соленом воздухе. Значит, они остались втроем.

Но выросшая за бортом гигантская темно-зеленая волна расшвыряла их в разные стороны. Василий тонул, уже чувствуя, как вода врывается в его легкие, размочалив их в кровавые мокрые клочья… но его рванули за волосы, и избитый в кровь Женька выволок его в боковой окоп. Артобстрел был в полном разгаре.

— Где Мъяга-Хо? — заорал Василий, отплевываясь от сухой пыли, дерущей глотку.