Я поморщилась и ничего не ответила, решив не сотрясать зря воздух, прохладнее от этого уж точно не станет.

Капитан же продолжал улыбаться, и можно было подумать, что он тренировал мышцы лица, постоянно держа их в необходимом тонусе.

Помолчав и видя, что я не собираюсь заговорить с ним первая, капитан вздохнул и начал работать.

— У меня пока есть к вам превентивный вопрос, Татьяна Александровна. Где находился вчера ваш пистолет системы «макаров» за номером… — капитан положил пистолет на ладонь и быстрой скороговоркой произнес номер моего оружия.

Я почувствовала, что сиденье стула на самом деле довольно-таки жесткое и сидеть на нем неудобно.

Ситуация, мне не нравившаяся с самого начала, теперь уже разонравилась окончательно.

Торжественно объявив Азизбегяну, что «макаров» безотлучно, всегда и постоянно, находится при мне, что я даже сплю с ним как дама незамужняя и свободная, постоянно опасаясь покушений, то есть поступаю, как того требуют Положение об оружии и служебные инструкции, я затаилась. Ждала проповеди о том, что, приняв решение ехать отдыхать на этот неинтересный юг, поступила неосмотрительно.

— Постоянно был при вас, говорите?.. — задумчиво протянул Азизбегян, пряча пистолет в ящик стола. — А я вот даже и не знаю, хорошо это или плохо.

— Не поняла, — удивилась я, — не хотите ли вы мне объяснить, в чем, собственно, дело?

— Я хотел бы задать вам несколько вопросов, — продолжил капитан Азизбегян. — И от того, как вы на них ответите, зависит очень многое. Постарайтесь все вспомнить и не волнуйтесь, мы вам здесь не враги, — обрадовал меня капитан и спросил: — Вопрос первый. Когда в последний раз вы видели Скорочкина Валерия Ивановича?

— А кто это такой? — небрежно спросила я, у самой же даже пальчики на ногах дрогнули.

Фамилия мне была точно незнакома, а вот из всех моих полузнакомых Валериев только один мог, наверное, напомнить сейчас о себе в столь дурацкой ситуации: молодожен Валерий!

«Е-мое, — подумала я, — вернулся парнишка с блядок, женушка его поругала, и он ее… побил», — осторожно закончила я свою мысль, чтобы не накаркать, хотя понимала: все, что могло случиться, уже случилось, иначе мне не устроили бы такой концерт с экскурсией.

Теперь, судя по всему, мне предстоит грустно-гнусная роль свидетельницы. Я быстро прикинула и решила не говорить, что видела Валерия вместе с Витей.

Пока по крайней мере.

А сейчас еще раз заявила, что такого не знаю, и попросила объяснений. Они не задержались.

— Валерий Скорочкин жил в соседнем от вас доме в кемпинге «Большой ручей», — вежливо улыбаясь, объяснил Азизбегян, — и, согласно показаниям многочисленных свидетелей, вы с ним были знакомы.

— Если вы говорите про мужа Валерии, — понимающе ответила я, — то я его знаю, это верно, но фамилию никогда не слыхала. Сейчас услышала ее в первый раз.

— Про него, про Валерия Скорочкина, я и говорю, — согласился Азизбегян. — Так когда же вы его видели в последний раз?

— Вчера вечером, — ответила я, затягиваясь сигаретой и делая вид, что вспоминаю время. — Может быть, около восьми или девяти часов. Не помню точно. Они с женой были в шашлычной, потом оттуда ушли, а я осталась. И больше я Валерия не видела.

Я нарочно не стала говорить, что видела его мельком и гораздо позже. Во-первых, этого подтвердить никто не мог, а во-вторых, весь мой опыт, в том числе и грустный, даже не говорил, а настоятельно твердил о том, что чем дальше по времени и по расстоянию вы были от места преступления, тем лучше вам потом дышится.

— Странно, что забыли, — укоризненно покачал головой Азизбегян. — Ведь при вашей работе помнить такие детали является признаком профессионализма, а, Татьяна Александровна, разве не так?

Капитан опять улыбнулся, а я еле сдержалась, чтобы не нахамить ему.

— Я нахожусь в законном отпуске, и мой профессионализм тоже отдыхает. Я его не взяла с собой, — огрызнулась я.

— Напрасно вы нервничаете, Татьяна Александровна, — скорбно вздохнул Азизбегян. — Значит, не можете вспомнить точное время?

— Нет, не могу, а примерное я вам уже сообщила.

Тогда Азизбегян вынул из ящика стола маленькую записную книжку в зеленой коже и показал ее мне.

— Ну а эту вещь вы узнаете, или и тут память тоже отдыхает? — мило улыбаясь, спросил он.

— Похожа на мою записную книжку, — сказала я, понимая, что сейчас услышу что-то настолько нежелательное, что лучше бы мне вообще не понимать русского языка.

— Откройте первую страницу, пожалуйста, — попросила я. — Если там написаны мои фамилия-имя-отчество и адрес, то я признаю книжку своей.

Говоря это, я быстро соображала, где же я могла ее потерять.

Вариантов было несколько, и каждый последующий реальнее предыдущего.

Начиная от заправки недалеко от Ростова, где я непонятно по какому бзику проверяла, записан ли у меня домашний адрес Володькиной тещи, и заканчивая открытой дверью «девятки» сегодня утром — ведь ее могли вытащить из бардачка, если, конечно, я оставляла ее там.

Азизбегян открыл первую страницу книжки и показал мне. Сомнений не оставалось: книжка была моя, и я тут же сообщила об этом капитану.

— Вы пригласили меня, чтобы вернуть пропажу? — поинтересовалась я. — Не знала, что милиция оказывает такие услуги. Надеюсь, они не очень дорогие?

— Шутить будете в другом месте, Татьяна Александровна, и в другое время, — неожиданно окрысился Азизбегян, — а не здесь и не сейчас. Не буду долго ходить вокруг да около. Вы человек… мгм… — Азизбегян замялся, но быстро подыскал эпитет, — квалифицированный, и поэтому скажу вам прямо. Сегодня в девять часов утра участковым инспектором Убдусаламовым на территории кемпинга «Большой ручей» был обнаружен труп гражданина Скорочкина Валерия Ивановича с двумя огнестрельными ранами в области головы. В двух шагах от него лежала ваша записная книжка. Вы понимаете, что это означает?

Я прекрасно понимала не то, что это означает, а то, что этот Василий Иванович собирается из этого факта высосать. Я понимала, и мне это ни фига не нравилось.

— Как хорошо, что в книжке я записала свою фамилию на первой же странице, — задумчиво произнесла я. — Вот если бы вместо книжки участковый обнаружил использованный презерватив, вы бы столкнулись с действительными трудностями. А тут такой подарок: и лежит рядом, и написано чья. Вас можно поздравить, гражданин капитан, — закончила я энергичным кивком и с удовольствием посмотрела, как потемнело и без того смуглое лицо Азизбегяна.

Он, однако, сдержался и, помолчав, стал говорить тише, но столь же напористо:

— Кроме того, сразу два свидетеля показывают, что вы имели с гражданином Скорочкиным какую-то конфиденциальную беседу. Это так?

— Впервые слышу, — отрезала я, — но это может быть трехсекундный разговор перед посещением шашлычной вчера вечером около шести часов. А что говорят судмедэксперты про время убийства? — наконец-то задала я вопрос, которого, очевидно, давно ожидал Азизбегян, но, понимая это, нарочно не торопилась.