— Большое спасибо, сэр, — поблагодарила женщина, когда работа была закончена. — Сразу стало теплее и легче, да благословит вас Господь. Но обратилась я к вам вовсе не из-за глаза.

— Не из-за глаза? — доктор Уилкинсон начал сомневаться в пользе поспешных диагнозов. Слов нет, приятно удивить пациента, но пока что пациенты удивляли его.

— У моего малыша корь.

Мать развернула шаль и показала смуглого, черноглазого цыганского младенца с покрытым ярко-красной сыпью личиком. Ребенок тяжело, хрипло дышал и смотрел на доктора сонными глазами с тяжелыми распухшими веками.

— Хм! Да. Несомненно, корь. Причем острый случай.

— Просто хотела показать, доктор, чтобы вы смогли это засвидетельствовать.

— Смог что?

— Засвидетельствовать на случай, если что-то случится.

— А, понятно. Подтвердить.

— И теперь, когда вы подтвердили, пойду, потому что Рубин, мой муж, очень спешит.

— Разве вам не нужно лекарство?

— О, теперь, когда вы посмотрели на сына, уже все в порядке. Если что-нибудь случится, дам вам знать.

— Но ребенку необходимо лекарство. Болезнь очень опасна.

Доктор Уилкинсон прошел в маленькую комнату, которую приспособил под аптеку, и составил две унции микстуры от жара. В городах вроде Саттона немного пациентов могут позволить себе платить как врачу, так и аптекарю, поэтому если доктор не готов совмещать обе профессии, одной из них он вряд ли заработает на жизнь.

— Вот ваше лекарство, мадам. Указания по приему найдете на этикетке. Держите малыша в тепле и обеспечьте легкое питание.

— Большое спасибо, сэр. — Цыганка снова прижала ребенка к груди и решительно направилась к двери.

— Простите, мадам, — нервно окликнул ее доктор. — Вы считаете мою помощь пустяковой и недостойной вознаграждения? Наверное, будет лучше, если вы сразу расплатитесь.

Цыганка укоризненно взглянула единственным открытым глазом и спросила:

— Собираетесь взять с меня деньги? Сколько же?

— Скажем, полкроны. — Доктор назвал сумму полушутливым тоном, как будто считал ее слишком малой для серьезного упоминания, однако, едва услышав, цыганка подняла крик.

— Полкроны? Но за что?

— В таком случае, моя дорогая, если не можете позволить себе заплатить, следовало обратиться к какому-нибудь дешевому лекарю.

Неловко изогнувшись, чтобы не уронить ребенка, женщина пошарила в кармане и наконец вытащила пригоршню медяков.

— Вот, здесь семь пенсов. А в придачу возьмите плетеную скамеечку для ног.

— Но мой гонорар составляет полкроны. — Профессиональная гордость доктора Уилкинсона противилась мелочной торговле, но что оставалось делать?

— Где же мне взять полкроны? Таким благородным людям, как вы, хорошо сидеть в красивых домах, есть и пить что пожелаете, и брать полкроны за то, что сказали: «Здравствуйте, как поживаете?» А нам полкроны достаются непросто. Зарабатываем свой хлеб тяжким трудом. Кроме этих семи пенсов, у меня ничего нет. Вот вы велели кормить малыша легкой пищей. Ничего другого он и не ест, потому что я даже не знаю, что ему нужно.

Пока цыганка возмущалась, взгляд доктора Уилкинсона упал на отделявшую его от абсолютного голода крошечную кучку монет на столе, и он мысленно усмехнулся горькой иронии обстоятельств. Бедная женщина решила, что врач купается в роскоши. Он взял медяки, оставив себе только два пенса, и протянул цыганке.

— Вот, возьмите эту мелочь, а о гонораре забудем. Деньги вам пригодятся. До свидания! — Он с поклоном выпроводил пациентку и запер за ней дверь. В конце концов, это только начало карьеры. Бродяги обладают немалой силой оповещения. Все успешные практики строятся на подобном фундаменте. Прихлебатели порекомендуют в кухне, кухарка передаст в гостиную, так молва и распространится. Теперь он хотя бы может сказать, что у него была пациентка.

Доктор прошел в аптеку и, все еще усмехаясь при воспоминании о недавнем разговоре, поставил на спиртовку чайник, чтобы вскипятить воду для чая. Если все пациенты окажутся столь же платежеспособными, нетрудно подсчитать, сколько их потребуется для полного разорения. Даже если не думать об оставленной на ковре грязи и потерянном времени, два пенса ушло на повязку и четыре с лишним пенса — на лекарство, не говоря уже о пузырьке, пробке, этикетке и бумаге. А потом он дал цыганке пять пенсов, так что первая пациентка обошлась ему не меньше чем в шестую часть наличности. Если придут еще пятеро, то деньги окончательно иссякнут. Усевшись на чемодан и сотрясаясь от смеха, доктор насыпал в коричневый глиняный заварочный чайник полторы ложки чая стоимостью в один шиллинг восемь пенсов. Но вдруг перестал смеяться и, склонив голову в сторону входной двери, прислушался. С улицы донесся резкий скрип колес о край тротуара и звук шагов, а потом громко зазвенел колокольчик. С ложкой в руке доктор Уилкинсон подошел окну и с изумлением увидел стоящий напротив двери запряженный парой экипаж, а на крыльце — лакея в напудренном парике и ливрее. Доктор застыл в недоумении, а ложка со звоном упала на пол. Наконец, собравшись с духом, он вышел в прихожую и распахнул дверь.

— Молодой человек, — требовательно заговорил лакей, — передайте своему хозяину, доктору Уилкинсону, что ему необходимо срочно отправиться к леди Миллбэнк, в Тауэрс. Немедленно. Мы бы взяли его с собой, но должны еще заехать к доктору Мейсону и узнать, дома ли он. Не медлите, передайте сообщение.

Кивнув, лакей тут же вернулся в экипаж, а возница стегнул лошадей и стремительно унесся прочь.

Неожиданный поворот. Стоя у двери, доктор Уилкинсон попытался осмыслить событие. Леди Миллбэнк из Тауэрс! Несомненно, дама знатная и богатая, а случай серьезный, иначе к чему вся эта спешка и погоня за двумя докторами? Да и вообще, с какой стати его вызывают? Никому не известного, нового врача без малейшего влияния. Должно быть, произошла ошибка. Да, скорее всего, так и есть. Или кто-нибудь решил жестоко подшутить? В любом случае вызов слишком серьезный, чтобы им пренебречь. Необходимо немедленно отправиться и как можно корректнее все уладить.

Однако один источник информации все-таки существовал. На углу улицы один из старейших жителей Саттона держал крошечную лавочку, где продавал газеты и распространял сплетни. Возможно, именно там можно было что-то узнать. Доктор Уилкинсон надел видавший виды цилиндр, рассовал по карманам инструменты и повязки и, не дожидаясь чая, запер дверь, чтобы отправиться навстречу приключению.

Газетчик на углу представлял собой живой справочник по всем местным жителям и всему происходящему в Саттоне, так что вскоре доктор получил всю необходимую информацию. Оказалось, что сэр Джон Миллбэнк хорошо известен в городе. Богатый торговец экспортировал письменные принадлежности, трижды избирался мэром и, по слухам, обладал капиталом в два миллиона фунтов.

Поместье Тауэрс представляло собой семейное гнездо недалеко от города. Жена сэра Джона болела уже несколько лет, и