состояние ее все ухудшалось. Пока ситуация выглядела вполне естественной: каким-то чудесным образом эти люди действительно послали за врачом.

Но внезапно возникло новое сомнение, поэтому он вернулся в магазин и обратился к продавцу газет с вопросом:

— Я ваш сосед, доктор Уилкинсон. Нет ли в городе еще одного медика с таким именем?

Торговец не сомневался, что второго нет.

Значит, на его пути действительно неожиданно возникла большая удача, которую никак нельзя упустить. Доктор остановил наемный экипаж и приказал вознице как можно быстрее гнать в Тауэрс. По пути голова то кружилась от надежды и восторга, то болела от страха, что вызов окажется за рамками его компетентности или что в критический момент обнаружится нехватка необходимых инструментов или препаратов. На ум приходили все странные и эксцентричные случаи, о которых только приходилось слышать или читать, так что еще задолго до приезда в Тауэрс доктор Уилкинсон пришел к твердому убеждению, что его ожидает по меньшей мере трепанация черепа.

Очень большой и красивый особняк стоял в окружении старинных деревьев в конце — а точнее, в начале — длинной извилистой аллеи.

Подъехав, доктор легко выпрыгнул из экипажа, отдал вознице половину своего состояния и последовал за представительным лакеем. Узнав имя посетителя, тот немедленно проводил его по роскошному холлу с дубовыми панелями, витражными окнами, головами оленей и старинными доспехами на стенах и пригласил в большую гостиную. В кресле возле камина сидел человек с крайне раздраженным, язвительным выражением лица, а в дальнем конце комнаты, в нише окна, стояли две молодые леди в белых платьях.

— Здравствуйте, здравствуйте! — прокричал раздраженный господин. — Вы кто, а? Доктор Уилкинсон? А?

— Да, сэр. Я доктор Уилкинсон.

— Честное слово, выглядите очень молодым. Значительно моложе, чем я предполагал. Ну что же, Мейсон стар, однако, кажется, ничего не знает об этой болезни. Поэтому я и решил, что следует подступиться с другого конца. Вы ведь и есть тот самый Уилкинсон, который что-то написал о легких, правда?

Вот это да! Две статейки, которые доктор отправил в журнал «Ланцет» — скромные маленькие заметки, напечатанные на последней полосе, среди споров о медицинской этике и рассуждений о том, сколько стоит содержание лошади в сельской местности, касались именно вопросов пульмонологии. Значит, старался не напрасно. Кто-то их прочитал, заметил и даже запомнил имя автора. Кто бы мог подумать, что время было потрачено не зря и добродетель будет вознаграждена!

— Да, я действительно писал по этому вопросу.

— Ха! Но где же Мейсон?

— Не имею удовольствия быть с ним знакомым.

— Не знакомы с Мейсоном? Это тоже странно. А вот он вас знает и высоко ценит ваше мнение. Вы ведь в нашем городе недавно?

— Да, провел здесь совсем немного времени.

— Мейсон сказал то же самое. Адреса мне не дал: обещал заехать за вами сам и привезти сюда. Однако, когда жене стало хуже, я навел справки и послал непосредственно за вами. За Мейсоном тоже послал, но его не было дома. Не будем дожидаться — скорее поднимитесь наверх и постарайтесь сделать все, что сможете.

— Видите ли, я попал в весьма деликатную ситуацию, — с сомнением ответил доктор Уилкинсон. — Насколько я понимаю, меня пригласили, чтобы провести консилиум с доктором Мейсоном, так что вряд ли будет корректно осматривать пациентку в его отсутствие. Полагаю, необходимо подождать.

— Еще чего придумали! Неужели вы полагаете, что я позволю жене мучиться, пока врач болтается без дела в гостиной? Нет, сэр, я человек простой, а потому говорю, что перед вами два пути: или наверх, или прочь из дома.

Конечно, стиль высказывания ранил присущее молодому доктору чувство собственного достоинства, однако, когда у человека тяжело больна жена, кое на что не стоит обращать внимания. Поэтому он ограничился сухим поклоном:

— Если вы настаиваете, я немедленно отправлюсь наверх.

— Да, настаиваю. И еще одно: я не допущу никаких простукиваний и прощупываний груди или других подобных фокусов. У нее бронхит и астма, вот и все. Если сможете вылечить — замечательно. Но всякое похлопывание и прослушивание лишь ослабляет ее и не приносит никакой пользы.

Личное неуважение доктор Уилкинсон еще как-то мог стерпеть. Но профессия оставалась для него священной, и непочтительное к ней отношение больно задевало за живое.

— Благодарю, — ответил он, беря шляпу. — Имею честь пожелать вам наилучшего дня. Пожалуй, не возьму на себя ответственности за данный случай.

— Да что ж такое! Теперь-то в чем дело?

— В том, что я не привык делать выводы без осмотра пациента. И удивлен тем, что вы диктуете врачу подобный образ действий. Всего хорошего, сэр.

Однако торговец Джон Миллбэнк был человеком сугубо коммерческим и придерживался коммерческого принципа: чем сложнее дело, тем оно дороже. Поэтому мнение доктора он привык воспринимать исключительно как вопрос гиней. И вдруг появился молодой человек, совершенно равнодушный как к его богатству, так и к титулу. Уважение сразу неизмеримо возросло.

— Ну-ну! — примирительно проговорил сэр Джон. — Мейсон вовсе не так чувствителен. Хорошо, будь по-вашему! Делайте все, что считаете нужным! Больше не скажу ни слова. Сейчас побегу наверх и предупрежу леди Миллбэнк, что вы пришли.

Едва за хозяином дома закрылась дверь, как обе только что скромно молчавшие молодые леди вышли из дальнего угла и принялись демонстрировать изумленному доктору бурное восхищение.

— Ах, замечательно, замечательно! — воскликнула та, что повыше, и захлопала в ладоши.

— Не позволяйте отцу себя третировать, доктор! — добавила другая. — Было так приятно слышать, как вы поставили его на место. Он так плохо обращается с бедным доктором Мейсоном! Доктор Мейсон до сих пор не осмотрел маму. Всегда и во всем верит отцу на слово. Тише, Мод, он идет. — Сестры снова скрылись в углу — такие же скромные и молчаливые, как прежде.

Доктор Уилкинсон последовал за сэром Джоном по широкой, устеленной толстым мягким ковром лестнице и вошел в затемненную комнату пациентки, а спустя четверть часа, обстоятельно и досконально изучив все симптомы заболевания, вслед за супругом спустился в гостиную. Возле камина стояли два джентльмена: один — абсолютно типичный, гладко выбритый врач общей практики, а второй — необыкновенного вида человек средних лет с голубыми глазами и длинной рыжей бородой.

— Приветствую, Мейсон! Наконец-то вы явились! — воскликнул хозяин.

— Да, сэр Джон, не только явился, но, как и обещал, привез с собой доктора Уилкинсона.

— Доктора Уилкинсона! Но вот же он!

Доктор Мейсон взглянул с нескрываемым удивлением и воскликнул:

— Никогда не видел этого джентльмена!

— И все же я — доктор Уилкинсон. Доктор Хорэс Уилкинсон, практикующий по адресу Кэнэл-Вью, дом 114.

— Боже мой, сэр Джон! — всплеснул