плечи вздрагивали, а уставший мозг ничего не хотел. Под давлением заведомо ложной надежды заглохли мысли, остыли чувства. Яна устала от переживаний, понимала, что нужно возвращаться в колею, но сил не осталось — все они были потрачены на пролитые слёзы и невысказанные терзания. И душевная боль наконец одержала верх, она задушила нечто важное, нажав на переключатель. Страх и скорбь сменились апатией. Вера в иной исход угасла. Яна перестала надеяться, она стала ждать.

Молчаливой тенью Яна бродила по квартире, на автомате совершала какие-то действия, но каждый раз приходила в себя на подоконнике и совершенно не помнила, как и когда растворились прошедшие часы. Она в очередной раз смотрела в окно, отрешённо царапая стекло погрызенным ногтем. От душевного дискомфорта ей сводило внутренности, но плакать не хотелось. Хотелось курить или выпить, но она не курила и не пила, а потому не знала, чем заглушить тоску, которая с уверенностью опытного колониста захватывала всё бо́льшую территорию.

— Пошло оно всё к чёрту! — громко крикнула Яна.

Она спрыгнула с подоконника и в комнате уселась на диван. Какое-то время смотрела на отражение в выключенном телевизоре, перевела взгляд на телефон: индикатор уведомлений мигал.

Тимур Алеев. 21:26. «Спишь?»

Яна помедлила с ответом. Отложила телефон и записала в дневник:

17.05.2018

Невыносимо! Всё в моей жизни происходит не так, как мне хотелось бы. Не знаю, как мне хотелось бы, но только не это вот! И кажется, что поменять что-либо не в моих силах. Уж на болезнь Тима я точно повлиять не могу. Остаётся принять и смиренно ждать конца, довольствуясь последними мгновениями его жизни, улыбаться, старась стараться запомнить его запах. И красть! Красть его у других.

Яна Латина. 21:31. «Не сплю».

Тимур Алеев. 21:33. «Поехали на звёзды смотреть?»

Яна непонимающе нахмурилась и не знала, что ответить. Её вдруг покоробило, что Тим последние дни тратит на всякую ерунду. Вместо того чтобы… Чтобы что? А на что тратить свои последние дни? Окажись Яна на его месте, распорядилась бы своим временем ещё бессмысленней: ревела бы в подушку две недели напролёт. Уж лучше посмотреть на звёзды с дорогим человеком, чем омрачать и без того паршивую ситуацию.

Яна Латина. 21:35. «Давай».

Тимур Алеев. 21:35. «Заеду через пятнадцать минут. Будь готова».

Яна неподвижно просидела на диване, пока Тим не позвонил и не сказал выходить. Она надела джинсовку и кроссовки, погасила свет, заперла дверь и постояла перед ней несколько мгновений. Подёргала ручку, убедившись, что та заперта, спустилась. Настороженно оглядевшись, нерешительно села в такси и робко улыбнулась Тиму. Ей хотелось спросить, звонила ли доктор, но не хотелось, чтобы он знал о её участии. Пусть думает, что она играет по правилам, покорно отсчитывая оставшиеся часы.

Таксист высадил их на обочине трассы и сразу уехал. Машин было немного, лес нагонял жути своим тёмным нутром. Яна невольно схватилась за руку Тима, озираясь и вслушиваясь. Они шли по темноте, наступая на сухие ветки и шишки, треск которых казался невообразимо громким. Но лесная прохлада, эфирные масла и птичьи голоса словно обнимали, вселяя первозданный трепет. Воодушевление и лёгкий страх смешались в сладкий коктейль, от которого Яна буквально впала в нездоровую эйфорию.

На первой же поляне Тим расстелил покрывало, бросил рюкзак на землю и лёг, закинув руки за голову. Яна легла рядом, опустила руки вдоль тела и с восторгом уставилась в усыпанное звёздами небо, безмятежное и прекрасное, которому была готова поклоняться как истинному божеству.

— Нет ничего красивее звёзд, — сказал Тим. — Смотрю на них и успокаиваюсь. Говорю себе, что после смерти все души отправляются на небо, и легче становится. — Он нащупал Янину руку, осторожно сжал её и шепнул: — Ты посмотри, пожалуйста, зажжётся ли новая звезда.

Яна кивнула, не задумываясь, заметил он или нет, сжала его руку в ответ и шумно вздохнула. Когда-то выдуманная ими сказка стала для неё небылицей, а для него спасением. Всё лучше, чем верить в адские котлы и бояться оказаться грешником.

— Видишь Пояс Ориона? — спросил Тим.

Яна беспомощным взглядом окинула небо, усыпанное звёздами. Их было так много, что она с трудом отыскала Большую Медведицу, но так и не поняла, где Пояс Ориона, хотя в городе находила его без труда: три яркие точки, стоящие в ряд.

— Вижу, — солгала она.

— Теперь смотри: над ним и под ним есть по две звезды. Видишь? Вон та верхняя — Бетельгейзе, рядом — Беллатрикс. Внизу Саиф и Ригель. У пояса тоже названия есть: Альнитак, Альнилам, Минтака. Вон Полярная звезда. А вон, смотри, между Полярной и Орионом яркая звезда — видишь? Это Капелла. Переводится как «козочка». — Тим рассмеялся и хлопнул себя по лицу. — Я полдня потратил, чтобы эту фигню выучить.

Яна повернула к нему голову, встретилась с ним взглядом и спросила:

— Ради меня?

Он кивнул. Яна благодарно улыбнулась, сжала его руку и, поднеся её к лицу, поцеловала костяшки его пальцев.

— Спасибо, — сказала вполголоса.

Он не ответил. Они синхронно перевели взгляд в небо и молча проследили за упавшей звездой.

17.05.2018

Я сегодня поняла, что люблю его. Абсолютно точно! Это не сиюминутный порыв, не пустая влюблённость, не похотливое желание. Это тёплая, бескорыстная, выдержанная, как хорошее вино, любовь. Сладкая, как мёд. Истинная! Наверное, я всегда знала, что люблю его, и всегда боялась потерять. Потому и не вышла за него. Побоялась, что мы всё испортим и просрём. А сегодня, глядя в звёздное небо, мне до дрожи в коленках хотелось сказать ему, как же сильно я люблю его все эти годы. Но я ничего не сказала. Признание было бы слишком кощунственным и сошло бы скорее за жалость, чем за правду.

Яна закрыла дневник и опубликовала стихотворение на стене ВК:

Скажи «привет».

Я улыбнусь и не отвечу,

Побуду рядом, обниму за плечи.

Не пропущу очередной рассвет.

Не напишу —

Я позвоню.

Скажи «алло» —

Я влюблена в твой голос,

Он золотистый, будто солнца волос,

Прозрачный, хрупкий, как стекло, —

Я лишь вздохну.

Сама приду.

Прошу, молчи —

Слова значенья не имеют.

Над нами небо пламенеет,

А сердце корчится, кричит.

Оно болеет.

И болит!

Скажи «постой»,

Теплом души меня наполни,

Соври! Не позволяй мне помнить

Что мы расстанемся весной,

Под буйство цвета.

И не встретим лето…

Не отпускай!

Прошу, не позволяй мне падать,

Я помню правило — не плакать…

Но видит равнодушный май:

Я нарушаю.

Я люблю.

Прости, что это говорю теперь…

Когда уже неважно…