— Не дави на нее! — прикрикнул Сирченко. — Вспоминайте, мадам. Ваши показания могут иметь важное значение для следствия. Кстати, хочу сразу предупредить об ответственности за дачу ложных показаний. Вспоминайте поточнее.

Карина засопела:

— Вот я и вспоминаю. Мы с тобой выпили виски, а от спиртного меня сразу разбирает. Короче, в восемь я заснула, да так крепко, что не услышала бы даже пушечных выстрелов. Так что ты, дорогой, мог улизнуть куда угодно после восьми.

Бычья шея сутенера побагровела:

— Я никуда отсюда не отлучался!

— Значит, тебе нечего бояться.

На Артура было жалко смотреть.

— Начальник, я никуда не уходил…

Сирченко едва не заплакал от «жалости».

— Может, у тебя имеется другой свидетель?

Сутенер сжал кулаки:

— Единственный свидетель — вот эта подлая девка! Не пойму, какая муха ее укусила. Если хотите знать правду, в восемь часов она жрала чипсы и смотрела «Дом-2». Теперь эта тварь подводит меня под монастырь, а я понятия не имею зачем!

Карина смотрела на мужчин с безмятежным видом, словно все происходящее ее не касалось.

— Я вспомнила, — вдруг проговорила она, и на ее мордочке появилось оживленное выражение. — Все было так, как он говорит. Только в восемь я уже задремала. Если бы Артур ушел, он бы захлопнул дверь. Иначе она у нас не закрывается. Я бы услышала. Значит, он не отлучался из моей квартиры.

Сирченко эта девица уже раздражала.

— Но ты же сама сказала: когда ты засыпаешь, тебя не разбудят и пушечные выстрелы.

Проститутка не смутилась:

— А наша дверь хлопает громче любых выстрелов. Наверное, так гремела бы Царь-пушка, если бы она предназначалась для выстрелов.

Артур с видом победителя уставился на оперативника:

— Доволен, начальник?

Сирченко не понравилось алиби альфонса. Оно было явно притянуто за уши. Любовницы всегда давали алиби своим возлюбленным, и часто они оказывались фальшивыми. Однако именно сейчас ему приходилось довольствоваться этим.

— Не совсем. — Алексею не хотелось успокаивать этого типа.

— А что же случилось сегодня ночью? И почему у вас претензии ко мне? — спросил сутенер.

Оперативник достал из кармана карточку:

— Ты знал ее?

Лицо Артура отразило удивление и испуг. Однако он не стал лукавить:

— Это Линда?

— Совершенно верно.

— Она мертва. Видно по фотографии. — Артур обернулся к Карине: — Посмотри, какой-то подонок прикончил ее!

Девушка равнодушно взглянула на покойную:

— Когда-нибудь и я так кончу, если не выйду замуж за порядочного человека.

— То есть вы признаете, что знали ее? — вклинился оперативник.

— Конечно, — ответил сутенер. — Мы даже из одного поселка.

— А после окончания школы вы вместе приехали в город учиться, — съехидничал Сирченко.

Артур сделал вид, что не заметил иронии:

— Естественно. Что делать в деревне?

— Совершенно верно, — поддакнул оперативник. — Тем не менее никто из вас в городе не учился.

— Я занялся бизнесом. Как настоящий мужик, — пояснил Артур. — А она отправилась на панель.

— Вы ей это… порекомендовали?

Лицо альфонса изобразило крайнее изумление:

— Да что вы! Это занятие, недостойное девушки.

— Вы сразу же с ней расстались?

Артур мельком взглянул на Карину. Та не спускала с него глаз, ловя каждое слово.

— Сначала мы жили вместе, это правда, — кивнул он. — Потом любовь прошла, помидоры повяли. Мы разошлись, как в море корабли. — Парень невольно дернулся: — Если у вас все…

Но Сирченко не собирался уходить:

— И Линда спокойно восприняла разрыв?

Сутенер поморщился:

— Нет, как любая другая баба, она порыдала в тряпочку… Но все закончилось миром. Если вы хотите повесить на меня ее убийство, я чист. Впрочем, у меня имеется и алиби. Да, крошка?

Лицо Карины не выразило никаких эмоций. Подобного рода алиби никогда не нравилось капитану, о чем он подумал уже в третий раз за этот день. Настроение оперативника почувствовал и хозяин квартиры.

— Ты подтверждаешь свои слова? Это ведь истинная правда?

Девушка нехотя ответила:

— Я уже все сказала.

Артур хлопнул в ладоши:

— Не смеем вас больше задерживать. Однако держите меня в курсе. Если узнаете, что за негодяй прикончил Линду, дайте мне знать. Все же она была моей подругой.

Алексей не ответил.

Когда за милиционером захлопнулась дверь, Артур накинулся на свою сожительницу:

— Ты, толстая задница! Сейчас ты существуешь на мои деньги! Я оплачиваю твою хату и шмотки. Если тебе не нравится, можешь катиться на все четыре стороны!

Девушка удивленно посмотрела на него:

— В чем дело? Оставь подобный тон. Со мной он не прокатит. И, кстати, о денежках. Я тоже вношу свою лепту. И к себе ты меня жить не звал, как и я тебя. Тебе оставили квартирку, вот и дуй туда, ежели тебе что-то не нравится.

— Ты же видишь: я нуждаюсь в помощи, — запел другую песню сутенер. — И тем не менее ты дала менту понять, что мое алиби трещит по швам.

В ее больших глазах не было страха: полные губы тронула улыбка:

— Наконец-то я нашла способ заставить тебя обращаться со мной по-человечески! Это ты, дорогой, пользуешься деньгами, которые я зарабатываю, когда ты подкладываешь меня под разных мужиков. Это ты не дал мне уйти, когда я хотела изменить свою жизнь. Что ж, теперь ты у меня на крючке. Мы оба знаем: в ту ночь тебя здесь и в помине не было! Интересно, не к Линде ли ты наведался?

Он побагровел:

— У нас с ней все кончено!

Карина хихикнула:

— Где же в таком случае ты обитал?

Он дернулся:

— Я собирал дань с точек. Не скажешь же об этом менту!

Она перевернулась на спину и потянулась, как кошка.

— Правда? А почему? Твоя репутация и так здорово подмочена! Пару месяцев тюрьмы сделают из тебя настоящего мужчину!

Артура перекосило:

— Заткнись! Убирайся отсюда! Я больше не хочу иметь с тобой ничего общего!

— Ты серьезно? — Ее темные глаза так и сверлили парня. — Отлично. Тогда я догоню милиционера и скажу, что солгала, потому что испугалась твоих тяжелых кулаков. Он защитит меня, будь уверен! А насчет «убираться»… Пока что я у себя дома.