* * *

«Что ж, кажется, теперь все ясно, — заключил Муму, швыряя окурок в урну возле безлюдной проходной какого-то завода. — То есть ясно, что ничего не ясно. Но ясность — это всегда хорошо».

Он выбрался из своей берлоги ближе к вечеру, чтобы подышать свежим майским воздухом и переварить добытую прошлой ночью информацию. Она была весьма скудной. Но все же имела некоторое отношение к делу.

«Этот жирный кролик, которого мы вчера пощекотали за яйца, — мелкая сошка, — продолжал размышлять Дорогин. — Как и тот мент, с которым мне в самом скором времени надо бы познакомиться».

Муму специально выбрал для прогулки самые безлюдные места. Уличный шум мыслительному процессу не способствовал.

Поблизости от квартиры, которую снимал Дорогин, начиналась промзона. Рабочий день уже давно закончился, и теперь здесь не было ни души, как будто цивилизация давно покинула эти края.

«Это клубок ниток, — думал он, — и его предстоит распутать. Главное, чтобы ниточка внезапно не оборвалась. Как говорил Остап Бендер, главное — не умирайте от удара».

Дойдя до угла серого забора, Дорогин повернул направо, раздумывая о планах на завтра. Опер со стажем — это задача посложнее, чем научный сотрудник. И здесь необходим особый подход.

Улочка привела его к развилке. Направо была Третья Фабричная — название многообещающее. Налево — Байкало-Амурская. Дорогин выбрал северную романтику.

На окраине промзоны находился зачуханный интернат какого-то вуза. Проходя мимо, Муму уловил жуткие запахи из кухни и услышал китайскую речь.

«Да, бедные, сложно им здесь акклиматизироваться», — с сарказмом подумал он.

Судя по всему, причиной запахов из кухни была селедка, которую представители некоторых народов предпочитают употреблять именно в жареном виде. Представив себе такое блюдо, Дорогин поморщился. Но, с другой стороны, выходец из джунглей, возможно, так же отреагировал бы на наши котлеты.

Длинный майский день уже близился к завершению. Кусты сирени распространяли романтический аромат. Дорогин с удовольствием окинул взглядом парочку юных азиатов, сидящих под ними на лавочке.

«Да, для них это двойная романтика, — подумал он. — Первая любовь в Москве, где все по-другому и даже селедку никто не жарит».

Проходя мимо, Муму из деликатности постарался не смотреть в сторону влюбленных, но все же обратил внимание на то, что парень-то на самом деле был славянской внешности. То есть явно из здешних.

«Это не двойная, а даже тройная романтика! — решил он. — Любовь, невзирая ни на что. Любишь меня — люби и запах жареной селедки. Или, наоборот, хот-дог с майонезом. Или что там у русских сейчас считается национальной кухней?»

Дорогин уже почти дошел до конца аллеи, когда ему навстречу вдруг бодрым шагом вышла толпа скинхедов. Муму отступил в сторону. Бритоголовые прошли мимо, не обратив на него никакого внимания. Он посмотрел им вслед.

«Через эти лысые затылки как будто просвечивают мозговые извилины, — отметил Дорогин. — Или, вернее, одна, причем прямая».

Судя по бравому виду лысых ребят, они появились в этом захолустье не просто так, а по делу. Дело у них здесь могло быть только одно: скопом мочить бедных узкоглазых студентов. Это, по их мнению, являлось признаком смелости, благородства и превосходства белой расы.

«А слабо зацепить какого-нибудь коронованного вора Гиви Полосадзе? — подумал Муму. — Конечно, слабо! Полосадзе их быстро исполосует».

Дорогин прекратил свой моцион и с интересом ждал развития сюжета. А оно было вполне предсказуемым.

«Что ж, кажется, у меня будет незапланированная тренировка, — подумал он. — Очень хорошо, а то от этой скучной жизни можно и потерять форму!»

Тем временем скины оцепили плотным кольцом лавочку с влюбленными. Минуту-две они просто стояли, сверля своими взглядами бедную парочку. А Ромео и Джульетта не находили себе места от этих взглядов.

«Ну, сволочи, испортили молодежи вечер!» — зло подумал Дорогин.

Муму уточнил численность потенциального противника — восемнадцать. Самый раз, не много и не мало. Будет возможность проявить тактическое мышление.

Затем он окинул быстрым взглядом окраины. Прямо за лавочкой был невысокий кирпичный забор, а за ним начинались ровные ряды гаражей. Лучше и не придумаешь.

Тем временем скины перешли к активным действиям. Их вожак смачно сплюнул, стараясь непременно попасть на лицо девушке и, ухмыляясь, произнес:

— Слышь, ребята, а тут зоофил в натуре! Обезьяну целует!

Бритоголовые дружно заржали. Фюрер вдохновенно продолжал:

— Я вот понять не могу, как можно обезьяне клитор лизать. Давай, может, ты нам покажешь. А пацаны тут заценят.

— Пойдем отсюда, — сказал парень своей Джульетте.

Китаянка проворно вскочила на ноги. Держась за руки, влюбленные попытались ретироваться.

— Куда ж ты, сука, спешишь? — ерничал вожак.

— Эй, друзья, вы… — промямлил парень.

— Какие мы тебе друзья, на хер! Ты — предатель своей расы. Таких, как ты, наши в сорок первом на столбах вешали. Жаль, не весь этот генофонд истребили гребаный, если белые люди посреди Москвы с обезьянами целуются.

Отряд дружно рассмеялся шутке.

— Что вы от нас хотите? — парень был готов расплакаться. — Мы же вам ничего не сделали!

— Раздевайся! — приказал командир. — И подруга твоя тоже пусть нам сиськи покажет. Переведи, если по-человечески не понимает.

— Что? — опешил парень.

— Что слышал, сраный ублюдок! А пацаны тебе в ладоши похлопают.

— Да ну, ребята, вы…

— Считаю до трех! На счет три… Или завтра вас в тех кустах и найдут.

— Ну пожалуйста…

— Один.

Мускулистый крепыш, который стоял справа от вожака, эффектно щелкнул подтяжками. Бедная девушка испуганно смотрела на парня.

— Два.

Крепыш вытащил из-за пазухи своего бомбера резиновую дубинку. Девушка прижалась к парню и затряслась в рыданиях.

— Два с половиной…

Судорожными движениями девушка стала расстегивать на себе куртку.

— Вот, смотри, обезьяна и то понимает! — ухмыльнулся вожак. — Доведешь ее до оргазма у нас на глазах — так и быть, убивать не будем.

Но в этот момент он краем глаза заметил приближавшегося к стае странного мужчину.

— Му, — промычал тот, держа между пальцами правой руки незажженную сигарету. — Мумуму-му мумуму…

— Ой, немой, что ли? — удивился вожак. — Чего тебе, недоносок? Прикурить, да? Бойцы, дайте ему огонька, и пусть валит отсюда, пока жив.

В этот момент Дорогин пристально оценивал обстановку. План действий вырабатывался на ходу.