— Ну что, далеко еще? — спросил он водилу. Такое длительное бездействие нагоняло на него смертную скуку.

— Не волнуйтесь, Вадим Михайлович, скоро уже приедем. Минут десять, не больше.

— Блин, еще десять минут. Давай уже, поднажми.

Артемин очень не любил сидеть без дела. В такие минуты сразу теряешь жизненный темп. Мозг атрофируется, глаза сами собой закрываются.

Надо было срочно чем-то себя занять. И тут он вспомнил, что как раз собирался позвонить Светке. Она сегодня так и не отчиталась.

— Вадим Михайлович, любимый, здрасте, — затараторил в трубке бодрый девичий голосок. — Совсем уже соскучилась без твоих объятий.

— Вот я про тебя и вспомнил. Ну как там у твоего Мити делишки? Когда уже будет?

— Трудится бедняжечка в поте лица. По двенадцать часов в лаборатории сидит.

— А результат?

— Ну, пока нету. Но он старается.

— Пусть по пятнадцать сидит. Мне результат нужен. Чтобы к концу недели можно было уже опытный образец покрывать.

— Так точно! Я уж на него поднажму. Скажу, что «десерта» не получит, пока он товар лицом не представит.

— А вот это мысль!

— Ну, а мы когда с тобой? Ты, вообще-то, обещал мне романтический ужин. Я его, кажется, заслужила.

— Ну, не совсем. Ты заставляешь меня ждать.

— Но тогда хотя бы авансом.

— Придется поменять романтический ужин на шведский завтрак. Времени нету. Закручиваюсь в делах.

— Ну ладно, пусть завтрак, но только с тобой.

— Хорошо, сегодня Коля за тобой заедет, — Артемин на эти нежности реагировал довольно сухо.

— Эх, какие вы все, мужчины!

— Какие есть. Ладно, до скорого. Некогда болтать.

Закончив разговор, Артемин поморщился. Он не любил сюсюкаться с женщинами. Он предпочитал с ними чисто деловые отношения, как, впрочем, и со всеми остальными тоже. Тем более со Светкой у них все именно так и складывалось. Это был тактический союз в чистом виде, и любовные свидания перерастали в деловые рандеву. Их судьбы были в чем-то похожими. Только с небольшой разницей во времени — примерно в двадцать лет. Светка была звездой самодеятельности деревни Вытюг Белгородской области. Местные парни считали ее первой красавицей. Но амбиции у этой девахи распростирались далеко за пределы родного села. Глядя на «мыльные» телесериалы, она всякий раз думала: «А ведь и я могла бы там играть… Ну правда, чем я хуже?»

Но карьеру актрисы Света так и не построила. Экзамен в ГИТИС был провален по всем статьям. На ее портфолио, сделанное вытюжским фотолюбителем, не отреагировало ни одно агентство. Десять тысяч рублей, которые дала ей с собой в дорогу заботливая мать, в Москве разлетелись за неделю. Оставалось только возвращаться домой несолоно хлебавши.

Но бедная Золушка решила не сдаваться. Она поняла, что за свое жизненное счастье придется бороться, и была готова использовать любые средства для достижения цели.

Светлана осталась в Москве. Благодаря своим внешним данным она быстро устроилась в пип-шоу. Однажды девушка воспылала чувствами к одному из нетребовательных клиентов — лысому низкорослому бизнесмену средней руки. Сама подошла к нему и предложила продолжить знакомство. Дядя был на седьмом небе от счастья. Он и не думал, что в паре с красивой статной блондинкой он выглядел особенно комично.

Деревенская красавица впервые смогла насладиться всеми выгодами столичного быта: рестораны, спа-салон, хорошая еда. Но этого ей было мало. Оставаться банальной содержанкой какого-то карлика Светлана не желала. Для нее это была просто очередная ступенька ее восхождения на Олимп. Света искала возможность перепрыгнуть в постель к тому, кто действительно способен помочь ей на этом нелегком пути. И в конце концов такой человек нашелся.

Свете был нужен продюсер. Артемину была нужна женщина для плотских утех, желательно помоложе. Продвижение новой звезды явно затянулось. Вадим Михайлович продолжал кормить ее обещаниями, но толку от них было мало. Зато Светлана получила возможность проявить себя в иной ипостаси.

Помимо женщины Артемину был нужен еще и «человек для особых поручений» — а такие всегда редкость. Он сразу оценил актерский талант и цинизм юной провинциалки и сам предложил взаимовыгодное сотрудничество.

* * *

За пятнадцать лет жизни в Москве Артемин успел превратиться из обычного барыги в респектабельного столичного бизнесмена. Этот путь был длинным и тяжелым. Над одним прононсом и манерами ему пришлось работать целый год. Зато теперь ничто в нем не напоминало о прежнем алкаше Быченко: ни речь, ни повадки, ни фамилия, ни даже внешность. Толстый нос картошкой пластический хирург смог изменить на куда более подобающий европейцу.

Приехав в Москву, Быченко решил взять быка за рога и работать по-крупному. Шоу-бизнес его не особенно привлекал. В столице эту целину давно уже поделили и нарезали на мелкие дачные сотки, и ананасы на ней больше не росли.

Артемин занимался шоу-бизнесом только ради прикрытия. Раз в полгода он проводил какие-то идиотские конкурсы наподобие «Алло, мы ищем таланты!». Единственным проком от них были бесплатные секс-услуги от желающих победить — девиц-лимитчиц вроде все той же Светки.

Артемин решил обратить свой взор к серьезному искусству. Тем более что в те годы оно осталось практически без внимания как масс, так и властей. Грех было не воспользоваться этой ситуацией.

В музеях тогда творился полный бардак. Заменив какую-нибудь не самую известную работу Репина, которая всю свою жизнь пылилась в запасниках, на ее не очень качественную копию, можно было заработать тысяч двести баксов. Расходы на взятку директору музея составляли не более пяти процентов от этой суммы — его официальная зарплата не добивала и до пятидесяти долларов в месяц.

С ментами тоже всегда удавалось договориться. Некоторую проблему одно время создавал рэкет, но и она со временем разрешилась.

Артемин научился договариваться со всеми. Переправить за границу гарнитур XVIII века из дворца Потемкиных под видом современной мебели ижевской фабрики было для него парой пустяков. Именно поэтому услуги Артемина понадобились игрокам покрупнее, чем он. Ему предложили почетную должность технического директора. Предложению Артемин очень обрадовался — он давно уже хотел выйти на новый уровень, но сделать это никак не получалось.

Лихие девяностые остались в прошлом. Почистить музейные фонды так же легко, как и раньше, теперь уже не удавалось. Какое-то время Артемин занимался рейдерским захватом частных коллекций, но халява вскоре закончилась и на этом поприще. Найти картину Филонова на стене спальни обычного московского профессора теперь было уже практически невозможно. Раньше можно было элементарно заказать того профессора за какие-нибудь пару тысяч долларов, под шумок почистить его коллекцию и выручить за нее полмиллиона. В наши дни теневой рынок произведений искусства уже не настолько варварский.