Тем не менее ограничения воспроизводства можно немного смягчить. Как? Обеспечив матери помощь. Допустим, кто-то другой, например брачный партнер, будет доставлять матери еду, следить за детенышами или охранять гнездо, пока мать добывает корм. Биологи называют такую деятельность «энергетическими субсидиями». Таким образом, самка при тех же самых размерах мозга может рожать чаще[44]. Человеческие матери, которым удается получать щедрые энергетические субсидии, могут рожать каждые два или три года, то есть чаще, чем их дальние родственницы шимпанзе, обладающие менее крупным мозгом.

Энергетическое субсидирование матерей типично для тех видов, где родители выращивают потомство в паре, — для человека, обезьян мармозеток и степных полевок[45]. У этих видов отец, а иногда и старшие братья и сестры помогают матери, хотя бы просто забирая у нее детеныша на то время, пока она кормится, как принято у обезьян под названием прыгуны. Коллективный присмотр за детенышами, когда самки помогают друг другу, наблюдается у некоторых видов капуцинов, у бабуинов и мышиных лемуров, а также у человека. Выкармливание детенышей друг друга в общем гнезде практикуется у домовых мышей, совершенно не обязательно состоящих при этом в родстве[46]. В стаде самки шимпанзе часто образуют пары, в которых товарки помогают друг другу заботиться о детенышах[47], но более пристальный анализ показывает, что энергетического субсидирования в таком объеме недостаточно для увеличения размера мозга или повышения плодовитости[48].

Как свидетельствует палеонтологическая летопись, первый миллион лет или около того после появления млекопитающих изобиловал эволюционными экспериментами. Многие виды вымерли — по разным, видимо, причинам. Возможно, выводки были слишком многочисленными, а может, мозг получался чересчур большим относительно сердца и легких, или какой-то из тысяч недостатков оказывался в сложившихся экологических условиях роковым для данного вида. Однако, несмотря на вымирание отдельных видов, в целом млекопитающие и птицы более чем оправдали себя как эволюционное новшество. В данный момент нам известно около 5400 видов млекопитающих и около 18 000 видов птиц. Разнообразие способов организации социальной жизни у многочисленных видов напоминает нам о том, что условия среды обитания формируют то, чему благоприятствует эволюция.

У млекопитающих и птиц в основе социального поведения вообще и нравственного поведения в частности лежит привязанность к матери, а в некоторых случаях — к отцу, к родне и друзьям. Эта базовая платформа не зависит от физических особенностей организма, она с одинаковым успехом функционирует и у китов, которые всю жизнь проводят в воде, и у обезьян, скачущих по деревьям. Приспособление к условиям среды поражает разнообразием, у каждого вида имеется присущая только ему совокупность социальных стилей, позволяющих вполне благополучно дожить до того, чтобы передать свои гены потомству. Например, мармозетки и обезьяны прыгуны, в отличие от, скажем, шимпанзе и бонобо, растят потомство совместно (родительские обязанности выполняют и самец, и самка) и образуют устойчивые пары. В стае волков или сурикатов лишь одна семья с детенышами, в отличие от бабуинов. У шимпанзе самки по достижении половой зрелости, как правило, покидают стадо, у бабуинов так поступают самцы. Представители многих видов, таких как бурые медведи и орангутаны, не образуют сообществ, их социальные отношения ограничиваются брачными играми, спариванием и заботой о детенышах. И так далее; список длинный и восхитительно разнообразный[49]. Надстройка на платформе базовой привязанности может меняться, приспосабливаясь к требованиям внешней среды, создавая специфические для каждого вида модели привязанности.

Социальность у млекопитающих качественно отличается от того, что мы наблюдаем у общественных животных, не имеющих коры мозга, таких как пчелы, термиты и рыбы. Она более гибкая, менее рефлексивная и более чувствительна к ограничениям внешней среды, а следовательно, острее реагирует на объективную реальность. Она учитывает и краткосрочную, и долгосрочную перспективу. Социальный мозг млекопитающих позволяет им ориентироваться среди себе подобных благодаря знанию их намерений и ожиданий. Их язык тела эволюционировал настолько, что выражает чувства и цели, а эволюционировавший мозг способен эти сигналы расшифровывать. У некоторых млекопитающих мозг позволяет накапливать знания из поколения в поколение, передавая молодняку опыт предков. Эта обычная для человека практика, хотя и в меньшей степени, наблюдается у шимпанзе и некоторых видов птиц[50]. У млекопитающих такое поведение во многом связано с корой головного мозга.

Последний общий предок гоминин и шимпанзе жил от 5 до 8 млн лет назад. То есть эволюционное развитие шимпанзе после отделения от этой общей ветви длится столько же, сколько у гоминин[51]. Мозг гоминин, особенно кора, за это время невероятно вырос в объеме. Мозг шимпанзе остался примерно таким же, как был. Мозг Homo sapiens крупнее мозга шимпанзе почти втрое.

За такое значительное увеличение размеров мозга гомининам приходится платить — либо изыскивая дополнительные энергоресурсы, либо снижая энергопотребление. Скорее всего, поворотным моментом в поведении, позволившим мозгу гоминин существенно превзойти в размерах мозг шимпанзе, причем по эволюционным меркам довольно быстро, стало умение готовить пищу на огне. Шимпанзе не используют огонь и не стряпают. Связь между размерами мозга и термической обработкой пищи предположил антрополог Ричард Рэнгем[52], которого затем поддержала анатом Сюзана Эркулано-Хузель[53]. Основанием для предположения послужили данные, свидетельствующие о том, что термически обработанное мясо и коренья калорийнее и питательнее сырых[54]. Первые гоминины, скорее всего Homo erectus, начали использовать огонь около 1,5 млн лет назад, задолго до того, как около 300 000 лет назад появился Homo sapiens. Не исключено, что именно этот навык позволил гомининам расплатиться за бурный рост числа нейронов в мозге.