Примечательно, что, как только испытавший стресс партнер возвращался в клетку, уровень стрессовых гормонов у сидевшего «дома» возрастал до уровня, сопоставимого с таковым у пострадавшего. Эти данные позволяют сделать выводы о механизме эмпатии: судя по всему, в случае повышения тревожности у одной из полевок мозг ее партнера считывает признаки и реагирует так, что достигается аналогичное эмоциональное состояние[66]. Вполне вероятно, что то же самое происходит и у испытывающих привязанность друг к другу людей. Эмпатия в той или иной форме может быть характерна для высокосоциальных млекопитающих в целом.

Среди исследователей, подключившихся к популярной теме, разумеется, были неизбежные любители легкой славы, имеющие слабые представления о нейроэндокринологии, зато знающие, как привлечь внимание и устроить шумиху. Окситоцин называли и «молекулой любви», и «нравственной молекулой», и «молекулой объятий», приукрашивая научные данные и вводя широкую публику в заблуждение. Его рекламировали как средство от любых проблем, включая застенчивость, плохое поведение в школе, ожирение, холодность партнера и бездействие Конгресса в области социальной политики.

Важно помнить, что окситоцин и вазопрессин, при всей их важности для социальной сети мозга, всего лишь два элемента из набора нейрохимических веществ, воздействующих на нейроны. Входящие в этот набор вещества обладают в том числе взаимовлиянием, обусловливая, а в некоторых случаях и блокируя действия друг друга. Кроме того, на фоновом уровне присутствуют различные гормоны. Эстроген, например, вырабатывается в паре с окситоцином и совместно с ним способствует снижению стресса[67].

Некоторое время назад выяснилось, что в родительском поведении важную роль играет еще одно нейрохимическое вещество. Это галанин, выделяемый группой нейронов в крохотном участке гипоталамуса[68] и определяющий индивидуальные различия в заботе о потомстве. При блокировании галаниновых нейронов у лактирующих самок снижается материнский инстинкт и появляется тенденция игнорировать детенышей. Влияет этот нейропептид и на поведение самцов. Самец мыши может истреблять чужих детенышей, пока не подойдет срок появления на свет его собственного выводка. Тогда в нем просыпается хороший отец. Чем отличается мозг «хорошего» отца от «плохого»? Галанином. Вот свидетельство: разрушение нейронов, выделяющих галанин, прекращает «хорошее» родительское поведение. Если же искусственно стимулировать вырабатывающие галанин нейроны, обычный уничтожающий детенышей самец мыши прекратит детоубийство[69].

Пептид — это молекула, состоящая из цепочки аминокислот. Окситоцин и вазопрессин — простые пептиды, в каждом из них содержится всего девять аминокислот. Их история насчитывает по меньшей мере 500 млн лет, они возникли задолго до появления первых млекопитающих. Скорее всего, современные вазопрессин и окситоцин в организме млекопитающих эволюционировали из какого-то одного пептида, возможно, вазотоцина, присутствующего у земноводных и рептилий, или изотоцина, имеющегося у рыб. Слегка отличающаяся его разновидность, нематоцин, был обнаружен у крохотного червя Caenorhabditis elegans, чья нервная система насчитывает всего 302 нейрона (в человеческом мозге их 86 млрд).

Какую же функцию выполняет этот гомолог окситоцина у червя? Удивительное дело: заселяя участок, личинки C. elegans выделяют нематоцин, который связывается с рецепторами взрослых червей и побуждает их перебраться на другой участок для пропитания, а этот оставить личинкам, чтобы те могли кормиться без помех, не боясь конкуренции со стороны взрослых. По большому счету, такой поведенческий результат вполне тянет на родительское самопожертвование ради блага потомства[70]. Чувствуют ли взрослые черви любовь и привязанность к своим милым маленьким личинкам? Понятно, что 302 нейронов для этого не хватит никак, поэтому в данном случае гены обеспечивают только самопожертвование как таковое, без всяких душевных терзаний в нагрузку.

У рептилий и рыб гомологи окситоцина играют различные роли в регуляции жидкостей и репродуктивных процессах, таких как метание икры, семяизвержение и стимуляция нереста. Помимо участия в управлении социальным поведением окситоцин воздействует на физиологические процессы, связанные со спариванием. У самцов млекопитающих окситоцин вырабатывается в семенниках и необходим для семяизвержения. У самок млекопитающих он вырабатывается в яичниках и участвует в овуляции[71]. Кроме того, он обнаруживается в сердце и в кишечнике. Вазопрессин нужен млекопитающим для поддержания в организме правильного водного баланса. Если организму грозит обезвоживание, вазопрессин сокращает выведение мочи, стимулируя обратное всасывание воды в почках.

И хотя все это вроде бы не имеет никакого отношения к совести, я люблю заострять внимание на подобных фактах, поскольку они напоминают нам: эволюция — это не инженер, разрабатывающий устройство с нуля. Она орудует вслепую, без всякой конечной цели, сооружая необходимое из подручного материала. Плоды такой бессистемной деятельности обычно далеки от оптимальных с инженерной точки зрения, но это не беда — главное, чтобы они обеспечивали животному преимущество в борьбе за выживание и возможность оставить потомство. В ходе эволюции мозга млекопитающих окситоцин был перепрофилирован на выполнение социальной функции.

Во время беременности плод и плацента, согласно заложенной в генах программе, вырабатывают гормоны, которые выделяются в кровь матери (это, в частности, прогестерон, пролактин и эстроген, см. илл. 2.2). Эти гормоны подавляют выработку окситоцина в нейронах гипоталамуса матери. Непосредственно перед родами плотность окситоциновых рецепторов в гипоталамусе резко возрастает[72]. Стимуляция влагалища и шейки матки — нормальный процесс родов — вызывает мощный приток окситоцина из гипоталамуса к другим областям мозга[73].