— Нам пора. Пойдем, Сьюзан. — Взяв сестру за руку, Лайнус наклонился и свободной рукой взъерошил волосы Мэдди.

— Пока, куколка. Желаю хорошо провести вечер с мамочкой. А ты, Томас, включи свой телефон. Я целый час отвечал на звонки из офиса. Там все в панике.

Томас вздохнул.

— Что там еще?

— Скажу лишь, что наши юристы уже вовсю работают, — сказал его брат, продолжая идти вместе с Сьюзан к двери. — До свидания, Розалинд. Мы рады, что ты вернулась домой.

Проводив их взглядом, Розалинд переключила свое внимание на Томаса и обнаружила, что он слегка нахмурился.

— Что значит — юристы вовсю работают?

— Ничего хорошего. Когда к делу подключаются юристы, ничего хорошего быть не может.

Томас помог Розалинд подняться, Мэдди снова обхватила ее руками, и он отвел их на диван.

— У нас с твоей сестрой были какие-то разногласия? — спросила Розалинд.

— Почему ты спрашиваешь?

— Она так со мной разговаривала, что у меня создалось ощущение, будто она на меня сердится.

— Сьюзан всегда такая. Она не любительница эмоциональных сцен. — Он нежно потрепал дочку за нос. — Мэдди, ты рада, что мамочка вернулась домой к Рождеству?

— Очень-очень рада. Может, прямо сейчас нарядим елку?

— Зачем спешить? — ответил Томас. — Твоя мамочка только что вернулась домой. До Рождества еще много времени.

Разговор тут же переключился на предстоящий праздник. Розалинд подумала, что может расспросить Томаса о Сьюзан позже. Сейчас ей хотелось сосредоточиться на дочке, которая, несмотря на возражение Томаса, не только собиралась украсить елку, но и испечь три вида печенья.

— У нас еще даже нет елки, — заметила Розалинд.

— Мы можем купить ее сегодня, — ответила Мэдди. — Я видела много елок, когда мы с дядей Лайнусом ходили в пряничный город. Папа сказал, что в этом году я смогу посадить на макушку елки ангела. А еще я хочу сделать много снежинок.

Теперь Розалинд поняла, что Томас не преувеличивал, когда сказал, что Мэдди может быть очень настойчивой.

— Что ты об этом думаешь? — спросила она его, не зная, как ей реагировать на все желания дочки.

Он что-то читал на экране своего телефона, поэтому не услышал ее вопроса.

— Томас?

— Прости, — ответил он, подняв на нее глаза. — Юристы прислали мне важный документ.

«Ну разумеется», — подумала Розалинд и удивилась, почувствовав раздражение.

Почему ей пришло в голову это язвительное замечание? Откуда оно взялось и почему она так из-за этого разволновалась?

— Что скажешь, если я прямо сейчас позвоню по телефону и попрошу, чтобы нам завтра привезли елку? — обратился Томас к Мэдди. — Вечером мы втроем ее нарядим. Пусть мама пока отдохнет после дороги и заново ко всему здесь привыкнет.

— Мамочка, ты забыла, где находится твоя комната? Я могу тебе ее показать, — предложила Мэдди Розалинд.

— Я лучше посмотрю твою комнату, — ответила она. — Папа сказал, что вы перекрасили стены в другой цвет.

— В фиолетовый. Их красили папа и дядя Лайнус. Я хотела фиолетовые занавески, но папа позвонил какой-то тете, и она привезла занавески с оранжевыми цветами.

После этого Мэдди начала весело рассказывать о том, как Лайнус испачкал краской волосы.

— Похоже, дядя Лайнус не очень хорошо умеет красить. — Розалинд посмотрела на Томаса, желая узнать, что он об этом думает, но он снова был сосредоточен на экране телефона.

— Если тебе нужно позвонить… — осторожно начала она.

Томас виновато посмотрел на нее.

— Это займет всего несколько минут.

«Ну разумеется», — снова промелькнуло у нее в голове.

Откуда снова взялась эта реакция?

— Не грусти, мамочка.

Прогнав чувство замешательства, Розалинд улыбнулась Мэдди.

— Я вернулась домой к своей любимой малышке. Почему я должна грустить?

— Потому что папа работает. Он больше не работает, когда он дома.

— Правда?

— Раньше он все время работал, но, когда ты потерялась, он стал меньше работать. — Соскочив с дивана, Мэдди протянула ей руку. — Пойдем смотреть мою комнату, мамочка.

Когда они поднимались по лестнице, Розалинд вполуха слушала ее болтовню. Она не могла отделаться от неприятного ощущения. Обручальное кольцо, которое она почему-то сняла в день аварии, холодный прием, оказанный ей сестрой Томаса, ее собственные странные реакции на его слова о работе — все это натолкнуло ее на мысль о том, что Томас что-то недоговаривает.

Когда Томас вернулся в квартиру, уже близилась полночь. Работать в офисе допоздна было изнурительно. Он с большим удовольствием провел бы время дома с Розалинд и Мэдди, но он был обязан позаботиться о будущем «Коллиерс соуп». Ведь семейный бизнес — это наследство его дочери, и он просто не имеет права довести компанию до разорения. Только бы ему удалось запустить новую линию продукции. Это был первый проект, который он разработал сам от начала и до конца. От успеха этого проекта зависела судьба компании.

Розалинд никогда не понимала…

Томас отмахнулся от этой мысли. Это он был виноват в том, что их брак дал трещину, а не она. Теперь все будет по-другому. Он ей докажет, как важна для него семья.

Ему только нужно сначала запустить эту линию продукции.

В квартире было темно. Поднявшись по лестнице, он заглянул в комнату Мэдди. Она крепко спала, раскинув руки. Бигсби валялся на полу. Подняв собачку, Томас положил ее на подушку, поцеловал Мэдди в лоб, вышел из комнаты и закрыл дверь. Затем он по привычке направился в свою спальню. Только схватившись за дверную ручку, он вспомнил, что уступил эту спальню Розалинд, а сам на неопределенное время перебрался в свободную комнату.

Ему безумно хотелось заглянуть внутрь. Последние полгода он спал один и за это время истосковался по теплу ее тела.

Стоп. Прикасаться к ней еще слишком рано. Он дал ей обещание и намерен его сдержать. Он сделает все от него зависящее, чтобы убедить остаться навсегда.

С этой мыслью он повернулся и направился в свою комнату.

Когда Томас услышал крик, он сначала подумал, что Мэдди приснился кошмар. Выскочив из постели, он быстро пошел в детскую и по дороге понял, что стоны доносятся из главной спальни. Что кошмар приснился Розалинд.

Не раздумывая, он влетел в комнату и обнаружил, что его жена стонет и мечется во сне под одеялом. Тогда он сел на край кровати и, убрав с ее лица волосы, прошептал:

— Тише, Рози. Все хорошо.

Затем он снял с нее одеяло, и она, освободившись от пут, ударила его по голове. Тогда он одной рукой обхватил ее запястье, а другую положил ей под затылок.