Она протянула мне влажное полотенце, чтобы я вытерла руки, и строго постучала пальцем по деревянному шесту с миской. Айк сразу перелетел туда и принялся клевать мясо.

Я же села за стол и чуть не плача принялась за простую деревенскую похлебку – овощи, крупа, маленькие кусочки поджаренного сала. Ровно такую готовили мама и бабушка, и даже травы, которыми она была сдобрена, выросли в моем мире.

После похлебки ведьма сдернула полотенчико с блюда калиток. Ржаные лепешки с кашей, с рыбой, с ягодами… В Ильсарре редко пекли такие. Я не столько ела, сколько глотала слезы и вдыхала знакомый с детства аромат. Калитки предлагали запивать молоком или брусничным взваром. Я быстро наелась и от души поблагодарила добрую хозяйку.

– Тебе это было очень нужно, дитя, – улыбнулась она. – Ты выбрала нелегкий путь, иди по нему смело! Твои родные благословляют тебя!

С этими словами женщина обняла меня и вручила красный платок с золотым шитьем и монистами, нашитыми по краю – такие в моей деревне надевали невесты.

Я всхлипнула и улыбнулась. Взяла подарок в руки – словно мама обняла. И пока я улыбалась, мне в руки ткнулся артефакт оплаты, а через минуту я уже стояла на улице, но рыдать совсем не хотелось. Я ведь действительно сделала свой выбор – еще тогда, на первых лекциях по бытовой магии.

Глава 18

Браслет придал моей жизни новые краски. Теперь, просыпаясь, я тихонько сжимала его рукой и получала пожатие в ответ. Напевая в душе, я вдруг ловила эхо мужского голоса, а за завтраком чувствовала аромат кофе – хотя в студенческой столовой его не подавали.

На лекциях я иногда отвлекалась и поглаживала браслет, а в ответ получала кучу колючих мурашек – словно меня коснулась чья-то рука.

После занятий Мейта бежала выгуливать фамильяров в компании Марека, а я шла гулять в рощу с таинственным незнакомцем. Уж не знаю, кто зачаровывал плащ магистра Окса, но каждый раз он представал передо мной в новом облике. То древний старик с клюкой, то мальчишка в мешковатой курточке и лихой шапчонке, то опасного вида маг в плаще с глубоко надвинутым капюшоном. Я узнавала его лишь по той волне тепла, которой делился со мной браслет.

Мы разговаривали, иногда обсуждали новые заклинания, расцветающую природу, новые книги в библиотеке и предстоящие экзамены. Иногда просто молча бродили по аллее, но при этом держались за руки.

В прозрачной весенней роще нас было отлично видно, поэтому скоро поползли слухи. Кто-то шептал, что в роще гуляет призрак. Кто-то считал магистра Окса темным магом, кто-то бормотал о зомби. Меня эти слухи немного пугали, немного веселили, а маг пожимал плечами – никто не догадывается, что преподаватель гуляет с адепткой, вот и отлично!

Между тем время шло, и с каждым днем мы становились все ближе. Нет, магистр Саннелиус не позволял себе ничего лишнего. Он целовал мне на прощание руку, иногда убирал под шляпу выбившийся из косы локон, не более. Но мы все чаще застывали, глядя друг на друга, одновременно начинали одни и те же фразы, наклонялись за цветком или забавной изогнутой веткой. Мы медленно прорастали друг в друга, как трава через трухлявый пень. И это было… восхитительно!

У меня получались удивительно качественные зелья. Знания легко укладывались в голове, а лекции писались легко и красиво, хотя первое время я ужасно мучилась со своим корявым почерком.

А потом… В один хмурый дождливый день я задумалась о новой формуле зелья для выведения прыщей, свернула не там и не туда и застыла, глядя на пару, стоящую у бокового входа в главный корпус. Магистр Окс нежно обнимал хрупкую прекрасную блондинку в дорогом светлом пальто. Ее модная шляпка – широкая, с большим количеством голубых перьев – превращала изящно вылепленную голову в цветок. Тонкая талия колебалась, как стебель, а пышная юбка с вырезным краем раскинулась на каменных ступенях, как листва.

Магистр Саннелиус выглядел не хуже. По случаю пасмурной погоды он надел поверх мантии строгое черное пальто и шляпу. Перчатки, трость… Я не могла отвести от него глаз, чувствуя, как по щекам текут слезы.

Они разговаривали. Смеялись вместе. Девушка трогательным жестом убрала пушинку с рукава мага и даже погладила его по лицу! За почти три месяца прогулок в роще я ни разу не осмелилась сама прикоснуться к магистру!

Развернувшись на месте, я со всех ног побежала в общежитие. Прогуляю лекцию, потом спишу у Мейты! А сейчас… Я вбежала в комнату, бросила в сторону сумку и рухнула на кровать, давясь слезами.

Ревела я долго. Потом просто устала. Выплеснула свой страх, накопившуюся усталость, боль… Да все выплеснула. И уже в спокойном состоянии поднялась, разделась и отправилась в купальню. Приняла душ, воспользовалась кое-какими зельями, чтобы лицо не выглядело таким опухшим, а потом вернулась в комнату и забралась на подоконник. Айк влетел в форточку и сел на свой нашест.

– Нагулялся? – спросила я фамильяра. – А я сегодня магистра видела с другой дамой. Очень красивой дамой. Она так нежно заботилась о нем… Знаешь, Айк, я не решалась коснуться магистра, хотя порой мне отчаянно этого хотелось, а теперь…

Ворон странно каркнул, как будто даже крякнул, а я только теперь увидела, что на моем столе лежит вестник. Щелкнула пальцами, активируя плетение, и услышала до боли родной голос:

– Айлира, что-то случилось? Ты не пришла в рощу. Я ждал! Твоя подруга сказала, что тебя не было на лекциях после обеда. Напиши мне, что ты здорова! Если больна – скажи, что тебе нужно, я пришлю почтовыми чарами.

Я всхлипнула, но тут же заглушила всхлип. Взяла лист бумаги, написала: “Прошу прощения, магистр Окс, мне нездоровится” – и сунула записку в клюв прозрачной птичке.

Через пару минут вестник вернулся. Теперь декан бытовиков удивлялся, что я снова обращаюсь к нему так официально. А еще птичка принесла с собой “ярлычок” – метку для почтовых чар. Едва она опустилась на стол, полыхнула магия, и рядом со мной очутилась корзинка с печеньем, фляга с чаем и бутерброд с мясом.

– Ты не пришла на ужин, – прозвучал голос.

Я